Ложь во спасение
Шрифт:
– Может быть, ковры? Светильники?
– Все, что я хочу забрать, я упаковала, осталась только моя одежда и то, что в комнате у Кэлли. Ну, может, еще кое-какие вещи, которые нам могут понадобиться для жизни, пока мы не съехали. Из остального мне ничего не нужно. Здесь даже посуда – и та не моя.
– Внизу у вас недурственная коллекция вин.
– Я выставила на продажу в Интернете две дюжины бутылок, специальный сайт нашла. Там люди уже торгуются. Вечером еще дюжину выставлю.
Донна чуть наклонила голову и бросила на Шелби одобрительный взгляд.
– Вот видите, какая
– Будь я умницей, я бы не вляпалась во все это. Спасибо вам! – добавила она, когда Донна протянула ей бокал.
– Я так не считаю, но давайте начнем сначала. Вы не назовете мне компанию, которая приедет смотреть мебель?
– Это «Долби и сыновья», из Филадельфии.
– Хорошо. Это надежная фирма, я бы и сама вам ее порекомендовала. – Потягивая вино, Донна что-то помечала в планшетнике и отрывисто говорила: – Я сделаю встречное предложение, но этой даме, если она всерьез хочет купить спальный гарнитур, придется спуститься с небес на землю. В противном случае Чэд Долби – это старший из сыновей, который, скорее всего, и приедет оценивать вашу мебель, – предложит справедливую цену. Еще я знаю людей, которые дадут хорошую цену за посуду, стекло, бокалы и рюмки. И еще могу вам порекомендовать двух арт-дилеров, они у вас картины купят.
– Не знаю, как вас и благодарить.
– Это моя работа, – напомнила Донна. – Мне в охотку. У меня дочь всего на пару лет моложе вас. Хочется надеяться, что, окажись она в такой ситуации, кто-нибудь ей обязательно бы помог. Я заметила, вы освободили мужнину гардеробную?
– Да. С мамой все в порядке, солнышко, – чмокнула она в макушку дочь. – Иди поиграй! – Кэлли соскочила с колен. – Я почти все отвезла в магазин «Новая жизнь ваших вещей».
– Прекрасно! Мейси с Черил профессионалы в своем деле, и покупателей у них хватает.
– А вы что, со всеми здесь знакомы?
– Это часть моей работы. А как с книгами?
– Свои книги, те, что мне нравятся, я сложила. Те, которые покупал Ричард, остались в библиотеке. Он их купил, как это называется? Оптом!
– Мы их так и продадим. – Донна кивнула, сделала пометку в компьютере. – Я это себе запишу. И если хотите, я могу дать ваши координаты моим знакомым. Договоритесь с ними о встрече.
– Было бы прекрасно. Я была бы вам крайне признательна. У меня такое ощущение, что я уже давно тычусь вслепую, пытаясь сообразить, что мне со всем этим делать.
– Насколько я могу судить, вы с этой задачей прекрасно справились.
– Спасибо вам, но с советами и рекомендациями опытного человека намного легче. Вы так добры! Даже не знаю, почему я вас поначалу побаивалась.
Теперь Донна рассмеялась:
– Это я умею. Какой ваш номер передать знающим людям – городской или мобильный?
– Да можете оба дать. Я стараюсь держать сотовый при себе, в кармане, но иногда и забыть могу.
– Договорились. Учтите: это все деловые люди, и они хотят заработать. Но занижать цену они не станут. Если еще что-то надумаете продать, дайте мне знать. – Она улыбнулась. – Я действительно всех и вся знаю. И, Шелби, я обязательно найду вам покупателя на дом. За хорошую цену. Красивый участок, превосходное расположение – покупатель на него непременно найдется.
– Не сомневаюсь.
С таким позитивным настроем Шелби всю ночь проспала сном праведника, чего с ней уже давно не случалось.
…Всю следующую неделю голова у нее работала как заведенная. Она заключила сделку с «Долби и сыновья», отправила вино победителю интернет-аукциона, получила очень приличный чек из комиссионного магазина за кое-какие вещи Ричарда и заодно отвезла туда три тюка своей собственной одежды.
Она ударила по рукам с покупателем посуды и хрусталя, все это упаковала, а себе купила набор пластиковых тарелок, мисок и чашек на четыре персоны.
Им с Кэлли этого хватит.
Наверное, разумнее было бы растянуть платежи, но Шелби полностью погасила долг по одной из кредиток.
С одной разобрались, подумала она, осталось еще одиннадцать.
Картины, оказавшиеся копиями, а не оригиналами, как уверял Ричард, не потянули на столько, на сколько она рассчитывала. Но их было много, так что в итоге и сумма нарисовалась приличная.
С каждым днем настроение у нее поднималось. Даже буран, принесший четырнадцать дюймов снега, не выбил ее из колеи. Она укутала Кэлли, как эскимосского ребенка, и вдвоем они слепили своего первого снеговика.
Наверное, это было не такое большое событие, чтобы писать о нем домой в Теннесси, но она все равно черкнула несколько слов, сопроводив их сделанными с помощью телефона снимками.
Необычное развлечение настолько вымотало и ее и дочь, что уже к семи часам Кэлли в обнимку с Фифи уснула. Благодаря этому у Шелби появился целый свободный вечер, чтобы привести в порядок свою ведомость, подшить все счета и составить новый список первоочередных дел.
Она решала, как лучше распорядиться появившимися деньгами – полностью погасить относительно небольшой долг по еще одной кредитке и считать вопрос с ней закрытым? Или внести деньги на счет, по которому задолженность больше, и тем самым уменьшить начисляемые проценты?
Хоть ей и очень хотелось сократить число неоплаченных кредиток еще на одну, она все же решила в пользу второго варианта.
Шелби аккуратно перевела деньги через Интернет – она уже научилась это делать, – после чего занесла платеж в свою ведомость.
Четыреста восемьдесят шесть тысяч четыреста долларов долой. Остается два миллиона сто восемьдесят четыре тысячи.
И это не считая счета, который должен был прийти от адвокатской конторы и финансовых консультантов.
Зазвонил телефон, на дисплее высветилось имя Донны, и Шелби быстро ответила.
А вдруг?
– Алло.
– Добрый вечер, Шелби, это Донна. Извини, что так поздно, но я хотела тебе сообщить, что у нас появился хороший покупатель на дом.
– Ой! Какая хорошая новость!
– Думаю, и банк это одобрит. Вообще-то это может тянуться неделями и даже месяцами, но я рассчитываю по мере сил ускорить оформление сделки. Это та семья, о которой я тебе говорила – помнишь, в первый день приезжали смотреть? Дом им действительно нравится, и район – как раз то, что они хотели. Да, и еще кое-что: жене мебель категорически не нравится.