Шрифт:
Глава 1
Ночь пронеслась мимо, как разогнавшийся поезд. Крепкий здоровый сон в крепко нездоровом мире. После вчерашнего телесного контакта с мясным зверем нервы мои еще немного шалили. Вместо бодрящего кофе пробуждение ознаменовала бодрящая судорога.
— Еб… твою ж! — выдал я на родном русском, ощущая, как икру на левой ноге свело до состояния «крепче, чем камень».
Открыл глаза. На меня заинтересованно пялились Искра и Арайт.
— Вы часто говорите на каком-то странном языке, господин Крайт, — произнес бывший писарь. — Он не похож на древнее наречие. Что
— Да так… — отмахнулся я. — Локальный говор из небольшой деревни под названием Росссия. Отсюда очень далеко, и как попасть обратно — я сам не знаю.
Как говорили в другой задрипанной деревеньке под названием США, получился one way ticket. Билет в один конец.
— Гелла на разведке? — спросил я, массируя сведенную икру.
— Да. Следит, чтобы мясной зверь не покинул руины. Но, думаю, он про нас уже забыл. Эти существа не отличаются хорошей памятью и острым умом.
Н-да. Меня аж передернуло от воспоминаний о недавнем… сражении. Если его, конечно, можно так назвать. Мы едва не стали частью этой штуки. Оно пыталось поглотить нас, втянуть в вязкий круговорот плоти и нервов, переваривающий личности жертв. От меня бы постепенно ничего не осталось. Сознание растворилось бы, деградировав до самых примитивных позывов. Даже самые простые люди — это, сцука, сложные существа. Чтобы объединить их и спаять внутри мясного чудища, требуется низвести всех до состояния аморфной массы, желающей только есть, совокупляться и рвать на части.
Самое странное, я бы даже сказал пугающее… это мысль, что в этом прогнившем мире судьба стать частью мясной кучи не кажется такой уж жуткой. По крайней мере, отдельные её части выглядели вполне счастливыми во время переваривания. Ни боли, ни смерти, ни одиночества. Они нашли всё, что искали на протяжении свой поганой жизни, сросшиеся между собой в этом раю нечестивой плоти.
Ладно. Нахер такие мысли.
Я попросил глоток воды, чтобы прийти в себя. Заодно умылся. Вчера перед сном хотел вроде бы что-то решить… Точно. Я думал на тему своих дальнейших планов. Вернуться в форт или попытаться свалить к магам?
У второго варианта, безусловно, есть плюсы. Первый неплохо устроился в обществе магов и не так активно получает п#здюлей, как я. А работа на Скейла — это постоянный риск. Догонялки со смертью, в которых она всегда ведет и гонит меня из одной жопы мира в другую. Сгорел заживо? Дважды. Один раз остался без штанов с помощью кислоты. После был облапан горой сросшихся людей. Прекрасно.
Но с другой стороны — работа на Скейла имеет свои плюсы. В форте у меня еще остается потенциал для развития. Препараты, которые мне предлагал Рок, и главная миссия Скейла. Кроме того, я потихоньку набираю силу. Вполне вероятно через некоторое время можно будет не бояться Скейла. Появится возможность занять его место или, по крайней мере, уже не так подчиняться, а договориться на более равных условиях. А у магов все в этом плане посложнее. Там хватает мощных колдунов, которые мой текущий уровень сил прижмут одним мизинцем. С ними свою линию гнуть не получится.
Значит оставаться?
Пока да. В форте ещё есть чем заняться. За последние дни я столкнулся с таким количеством и качеством здеца, что едва ли в окружающих землях есть проблемы калибром сильно крупнее.
— Еще пара отрядиков хазгат вернулась к руинам, — объявила Гелла, плавно выходящая из-за зарослей
— Туда им и дорога, — вздохнул я, осторожно поднимаясь на ноги.
Голова чуток кружилась, а по мышцам гуляли судороги, но приступ фантомного огня не начался.
— Тебе надо расслабиться. Сделать массаж?
Ага. Расслабишься тут с вами. Надо собирать сокровища и валить как можно дальше, пока многорукий многочлен снова не появился в нашем уравнении. Тем более нам есть что спасать. Два зачарованных оружия, три невозобновляемых носителя, один возобновляемый, древняя броня, куча золота в конце концов. Все это хочется забрать с собой, а не бросать, спасаясь бегом от монстра.
— Он уже забыл о нас, — уверила Гелла. — Судя по звукам спустился глубже в подземелье и продолжает перестраиваться. Возможно, со временем окостенеет. Умрет. Многие мясные звери так заканчивают.
— Разве они не бессмертны?
— Из-за регенерации их сложно убить. Однако их главный враг — внутренние противоречия. Уже после катаклизма я натыкалась на многих мясных зверей. Возможно, некоторые из них были людьми, которых древние волшебники попытались наделить бессмертием. Большая часть этих несчастных умерла сама. Они менялись, перетекали, все дальше отходя от человеческой формы. Снизошли сначала до состояния животных, потом самых примитивных существ наподобие амеб, а затем вовсе уснули навечно. Обратились костяными наростами или окаменелой плотью.
— Но почему? — удивился Арайт. — Я никогда не слышал о таких процессах.
— Не удивляйся, книгочей, — звонко усмехнулась Гелла. — Не так много чародеев имели возможность долго наблюдать эволюцию мясных зверей, а кто наблюдал — не стал бы швыряться ценными знаниями в толпу. Вам, людям, вечно чего-то не хватает. Знаний, денег, любви, власти, свободы или же еды. Нехватка чего-либо — это ваше великое проклятье и главная сила. Мотивация. Превращаясь в мясного зверя, человек теряет потребности. Больше не нужно бороться за жизнь или стремиться ее улучшить. Сначала все деградирует до примитивных позывов, но постепенно гаснут и они. Притупляется голод, устает похоть, гаснет гнев. Такому существу нечего хотеть. Оно не умирает, но и не живет. Стремясь избавиться от тягостной скуки своего бытия, зверь медленно обращается практически неодушевленным объектом.
Он уже крепко спит — слишком сладкая боль
Не горит, не горит, утихает огонь
Когда утро взойдёт, он с последней звездой
Поднимется в путь, полетит вслед за мной
Вспомнилась мне песня Наутилуса под названием Зверь. Однако я отогнал подступающую хандру и принялся командовать:
— Ну что, завтракаем и собираемся. Я хочу поскорее в форт. Все сломанное и ненужное предлагаю выкинуть.
Последнее было обращено в первую очередь к Искре. Ее любимая бронекуртка превратилась в лохмотья стараниями мясного чудища. Часть пластин выпала, некоторые держались на честном слове. Искра с явным недовольством осмотрела обрывки. Она прощалась с курткой дольше и печальнее, чем с погибшими ранее членами банды. Вероятно, эта вещь долго хранила ее жизнь. Возможно, даже ещё до того момента, как девушка лишилась голоса. Тогда броня была заодно воспоминанием о прошлом. Я тоже очень неохотно расставался с вещами из покинутого мира. Особенно жалко было обувь. Но у меня хоть мобила осталась.