Ложные истории с правдивой истиной

Лицо его знает пощёчины ветра,

Знакомы ему пытки яркого солнца,

Но тащит вперёд своё бренное тело.

К началу пути никогда не вернётся.

Он даже не помнит как всё начиналось,

Всю жизнь он ходил, но зачем и куда?

Чем дальше он шёл, тем сильней забывалась

И жизнь, и дорога, что шлёт в никуда.

Мозоли его уж совсем затвердели,

Его не пугают

укусы и шрамы,

Ведь пункт завершенья дороги стал целью,

А сколько уж лет прошло, он и не знает.

Он холода больше не чувствует ночью,

Привык всё скитаться ночами и днями.

Любая вода ему – чистый источник,

Как будто он связан с дорогой цепями.

Но вот обрывается эта дорога,

А дальше надгробная плитка, на ней

Написано: «Странник. Он прожил немного.

Вся жизнь состояла из сложных путей».

Из города в город туземцы вторгались,

Сжигая до пепла остатки светла,

А те бедолаги, что просто мешались,

Погибли от сильных приспешников зла.

Хватали богатство, себе присуждая,

А женщин к бесстыдству склоняли они,

И те погибали, в надежде считая,

Когда же закончатся варварства дни.

И следующий город не выдержал битвы,

Он пал боязливо как всё большинство.

Утратили разом всю силу молитвы –

Плясало злодейство своё торжество.

Старейших убили, считая помехой –

Такие рабы долго жить не могли.

А юношам сильным и девицам смелым

Сказали, что дни их уже сочтены.

Среди всех несчастных была и Алая –

При ней закололи сестру и отца.

Шла вместе со всеми, слезу вытирая,

К шатру как рабыня для их подлеца.

Главарь возлежал на подушках пурпурных,

Глаза вожделенно смотрели на дев.

Глядел среди милых, красивых, фигурных

Для гнусных и низостных самых утех.

Взор был остановлен на деве Алае,

Хан ей приказал танцевать для него.

И дева пошла, хоть того не желая,

Поближе к убийце исполнить своё.

И музыка резко явилась сквозь стоны,

А воины хлопали грубо «Танцуй».

Алая давила эмоции волны

И грудь обнажала на публику всю.

Ревела толпа и желала всё больше,

А дева плясала пред ликом вождя.

Главарь ухмылялся и сравнивал с кошкой

За гибкость при танце, Алаю губя.

Девица поближе ещё подходила,

А хан соблазнялся её колдовству,

Но вдруг он упал, уронив кубок пива,

И тень мертвеца подступила к лицу.

Алая

из юбок достала кинжал

И вмиг разрешила мужчине судьбу.

Поймал свой удар, потому и упал,

Сгубив венценосную жизнь свою.

Вдруг деву пронзили мечами враги –

Алая упала на пол бездыханной,

Но долго молву несли тихо рабы,

О деве, убившая некогда хана.

Положив венки на воду,

Девы пели и смеялись.

Дело близилось к заходу,

А венки всё прибавлялись.

Одна дева поджидала,

Что придёт её судьба.

С ним любовь уж испытала

И ждала, себя губя.

Тайну страшную хранила,

Что несёт в себе дитя.

С ним одним лишь говорила,

Вести лишь произнеся.

Обещал вернуться вскоре

На Купала у реки.

И сошлись на уговоре:

«Только ты пока молчи…»

И ушёл. Уста лишь помнят

Его томный поцелуй.

Вот молчит девица скромно:

«Встречу с ним, судьба, даруй.»

Потемнело. Тихо стало.

Вот и близился восход.

В слезах дева провожала

Утонувший свой венок…

Где-то в тихой дали,

В ночь пред Рождеством,

Девушки гадали,

С кем быть суждено.

Три девицы смотрят

В зеркало одно,

Видят, как уходят

Тени все в окно.

Вот лучина гаснет.

Стало уж темно.

Вдруг одна тень ясно

Стала за плечо!

Девушка в восторге,

Люб ей этот парень.

Тень вторая вскоре

За плечом мерцает.

И вторая девка

Молвит, чуть дыша:

«Люди, это ж Лёвка

В виде жениха».

Нет всё третьей тени.

Солнце уж зашло.

Третья всем ответит:

«Мой так не пришёл».

Горько плачет дева –

Будет уж одна.

Те девицы слева

Понеслись к домам.

Спать идёт девица –

Ночь же всю ждала.

Плохо деве спится:

Дума тяжела.

Ей во сне приходят

Голоса судьбы.

Быстро все уходят –

Не исчез один.

Молвит он жестоко:

«Радуйся, что так.

Будешь одинока,

Но познаешь благ.

Первый парень глупый,