Лучи смерти. Из истории геофизического, пучкового, климатического и радиологического оружия
Шрифт:
Однажды их экспедиция прибыла на удаленный полярный мыс с возвышающейся гигантской башней… Вроде бы это сооружение на высоком холме среди вечной мерзлоты, чем-то напоминающее сверхмощный радар, судя по агентурным уфологическим данным, входило в таинственную систему HAARP. Окопавшись среди сопок, уфологи через сильную оптику вели наблюдение за таинственной башней. И вот когда наступили полярные сумерки, из загадочной конструкции ударил красноватый лазерный луч визира, хорошо видимый в легком предвечернем тумане. Вычерчивая причудливые зигзаги, он неожиданно уперся в стаю перелетных уток. И тут, видно, «радар» дал пробный импульс излучения. В небе вспыхнула россыпь искр, и на месте попавших под излучение пернатых, которые просто натуральным образом взрывались, остались лишь горящие облачка пепла!
А дальше было еще любопытнее: в облучаемом по визиру секторе небосклона разгорелся колоссальный ионосферный пожар суббури, переливающиеся краски которого потухли лишь через несколько часов.
– Ну, тогда, коллеги, – Медик выудил со стеллажа книгу в яркой обложке, – давайте я вам напомню, как на самом деле начинались «звездные войны». Тут нашим гидом будет известный литератор Антон Иванович Первушин, фактически одним из первых составивший «Историю орбитальных войн»:
Уже 19 июня 1959 г. американцы провели первое испытание ракеты «Балд Орион», которая была запущена с бомбардировщика «Б-52» и должна была поразить спутник «Эксплорер-6», к тому времени выработавший свой ресурс. Ракета прошла в четырех милях от цели. Это было преподнесено как первый успешный перехват спутника. Но последующие пуски не отличались высокой
Понятно, что и советские военные не остались равнодушными к идее орбитального перехвата. Так, один из проектов практически повторял американские испытания 1959 г. А именно – предполагалось создание небольшой ракеты, запускаемой с самолета с высоты около 30 км и несущей заряд около 50 кг взрывчатки. Ракета должна была сблизиться с целью и взорваться не далее как в 30 м от нее. Работы по этому проекту были начаты в 1961 г. и продолжались до 1963 г. Однако летные испытания не позволили достигнуть тех результатов, на которые надеялись разработчики. Система наведения оказалась не настолько эффективной, как это было необходимо. Испытания в космосе даже не стали проводить.
Следующий проект родился на волне той эйфории, которая царила в СССР в период первых полетов советских пилотов в космос. 13 сентября 1962 г., после совместного полета «Востока-3» и «Востока-4», когда эти неманеврирующие орбитальные корабли за счет точности запуска удалось свести на расстояние 5 км, Научно-техническая комиссия Генштаба заслушала доклады космонавтов Андрияна Николаева и Павла Поповича о военных возможностях кораблей «Восток». Вывод из докладов звучал так: «Человек способен выполнять в космосе все военные задачи, аналогичные задачам авиации (разведка, перехват, удар). Корабли “Восток” можно приспособить к разведке, а для перехвата и удара необходимо срочно создавать новые, более совершенные космические корабли».
Такие корабли тем временем уже разрабатывались в конструкторском бюро ОКБ-1 Сергея Королева. На основе пилотируемого орбитального корабля 7К-ОК («Союз») планировалось создать космический перехватчик – 7К-П («Союз-П»), который должен был решать задачи осмотра и вывода из строя космических аппаратов противника.
Проект получил поддержку в лице военного руководства, поскольку уже были известны планы американцев о создании военной орбитальной станции МОЛ, а маневрирующий космический перехватчик «Союз-П» был бы идеальным средством для борьбы с такими станциями.
Однако из-за общей перегруженности проектами ОКБ-1 пришлось отказаться от заманчивой военной программы. В 1964 г. все материалы по «Союзу-П» были переданы в филиал № 3 ОКБ-1 при Куйбышевском авиазаводе «Прогресс». В то время филиал возглавлял ведущий конструктор Дмитрий Ильич Козлов. «Союз-П» был не единственной разработкой военного назначения, переданной в филиал. Здесь, в частности, создавались спутники фоторазведки «Зенит-2» и «Зенит-4».
Первоначально предполагалось, что «Союз-П» будет обеспечивать сближение корабля с вражеским космическим объектом и выход космонавтов в открытый космос с целью обследования объекта. Затем, в зависимости от результатов осмотра, космонавты либо выведут объект из строя путем механического воздействия, либо «снимут» его с орбиты, поместив в контейнер корабля.
По здравому размышлению от такого технически сложного и опасного для жизни космонавтов проекта отказались. В то время практически все советские спутники снабжались аварийной системой подрыва, страхующей его от захвата. Адекватных действий ожидали и от потенциального противника, потому резонно заключили, что при таком варианте космонавты могут стать жертвами мин-ловушек.
Теперь предполагалось создать корабль «Союз-ППК» («Пилотируемый перехватчик») на двух космонавтов, оснащенный восемью небольшими ракетами. Изменилась и схема действия системы. По-прежнему корабль должен был сблизиться с космическим аппаратом противника, но теперь космонавты не должны были покидать корабль, а визуально и с помощью бортовой аппаратуры обследовать объект и принять решение об его уничтожении. Если такое решение принималось, то корабль удалялся на расстояние километра от цели и расстреливал ее с помощью бортовых мини-ракет.
Ракеты класса «космос – космос» для этого перехватчика должно было делать оружейное КБ Шипунова. Аппарат представлял собой модификацию радиоуправляемого противотанкового снаряда, уходящего к цели на мощном маршевом двигателе и маневрирующего в космосе путем зажигания маленьких пороховых шашек, которыми была буквально утыкана его передняя часть. При подлете к вражескому объекту (например, к американскому спутнику-шпиону) по команде от радиовзрывателя боевая часть подрывалась, и ворох осколков на огромной скорости попадал в цель, уничтожая ее.
Помимо корабля-перехватчика «Союз-П» в филиале № 3 Дмитрия Козлова разрабатывались военные корабли «Союз-ВИ» («Военный исследователь») и «Союз-Р» («Разведчик»).
Проект корабля 7К-ВИ («Союз-ВИ», «Звезда») появился во исполнение постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 24 августа 1965 г., предписывающего ускорить работы по созданию военных орбитальных систем. За основу «Союза-ВИ», как и в предыдущих случаях, была принята конструкция орбитального корабля «Союз», но начинка и система управления сильно отличались. Конструкторы филиала № 3 обещали военным создать универсальный боевой корабль, который мог осуществлять визуальную разведку, фоторазведку, совершать маневры для сближения и уничтожения космических аппаратов врага.
Серьезные сбои в программе испытаний орбитального «Союза» заставили Козлова в начале 1967 г. пересмотреть проект своего военного корабля. Новый космический корабль «Звезда» с экипажем из двух человек имел полную массу 6700 кг и мог работать на орбите в течение трех суток. Однако ракета-носитель «Союз» могла вывести на расчетную орбиту только 6300 кг полезного груза. Пришлось дорабатывать и носитель – в результате появился проект новой модернизированной ракеты «Союз-М».
Проект очередного варианта комплекса «Союз-ВИ» был одобрен, правительство даже утвердило срок испытательного полета – конец 1968 г.
В корабле «Союз-ВИ» изменилось расположение основных модулей. Спускаемый аппарат располагался теперь на самом верху. Позади кресел экипажа имелся люк для доступа к цилиндрическому орбитальному отсеку, который был больше, чем по стандарту «Союза». В отличие от других модификаций, места экипажа располагались не в ряд, а друг за другом. Это позволило разместить приборы контроля и управления по боковым стенам капсулы. На спускаемом аппарате находилась авиационная пушка Нудельмана – Рихтера НР-23 – модификация хвостового орудия реактивного бомбардировщика Ту-22, доработанная специально для стрельбы в вакууме. Для отработки этой пушки был построен динамический стенд – платформа на воздушных опорах. Испытания на стенде показали, что космонавт мог бы нацеливать космический корабль и пушку с минимальным расходом топлива.
В орбитальном модуле имелись различные приборы для наблюдения за Землей и околоземным пространством: оптические системы, радары, фотоаппараты. На внешней подвеске орбитального модуля были закреплены штанги с пеленгаторами, предназначенными для поиска вражеских объектов.
Еще одним новшеством, примененным на «Звезде», стала энергоустановка на базе изотопного реактора. Вначале Дмитрий Козлов рассматривал возможность использования солнечных батарей, но быстро отказался от этой идеи, поскольку хрупкие панели батарей делали корабль чрезвычайно уязвимым.
Уже в сентябре 1966 г. была сформирована группа космонавтов, которым предстояло осваивать новый космический корабль. В нее вошли: Павел Попович, Алексей Губарев, Юрий Артюхин, Владимир Гуляев, Борис Белоусов и Геннадий Колесников. Экипажи Попович – Колесников и Губарев – Белоусов должны были отправиться в космос первыми.
Однако
Был и еще один мотив. Конструктор Борис Черток пишет в своих мемуарах предельно откровенно: «Мы (ЦКБЭМ – А. П.) не хотели терять монополию на пилотируемые полеты в космос».
Интрига сделала свое черное дело, и в декабре 1967 г. проект военного космического корабля «Союз-ВИ» («Звезда») был закрыт. А разработки системы противоспутниковой обороны сосредоточились на создании беспилотных перехватчиков класса «ИС».
Глава 9
Операция «Аргус»
Известно, что ядерный взрыв в атмосфере создает быстро расширяющееся облако раскаленного газа (плазмоид), которое посылает вовне ударную волну. В то же время оно испускает во всех направлениях чудовищное количество энергии в виде теплового излучения, высокоэнергичных рентгеновских и гамма-квантов, быстрых нейтронов и ионизированных остатков самой ядерной боеголовки. Вблизи Земли атмосфера поглощает излучение, из-за чего воздух нагревается до экстремально высокой температуры. Этого достаточно, чтобы «мягко посадить» ядерное облако на Землю. Молекулы воздуха ослабляют генерацию электромагнитного импульса. Поэтому основные разрушения от ядерного взрыва, произведенного недалеко от поверхности, вызваны ударными волнами, стирающими все с лица Земли, ветрами неимоверной силы и поистине адской жарой.
Рис. 9.1. Высотные ядерные испытания – старт МБР Minuteman
Взрыв ядерного заряда на низкой орбите на несколько лет нарушит нормальную работу коммерческих и гражданских спутников…
Если ядерный взрыв в космосе все же произойдет, воздействие низкочастотными радиоволнами может уменьшить количество опасных заряженных частиц и очистить пространство для работы спутников.
В начале второй половины прошлого века наряду с появлением первых спутниковых систем в недрах Пентагона стали возникать, лопаясь с течением времени, как мыльные пузыри, амбициозные проекты размещения орбитальных платформ с ядерными ракетами.
Вплоть до заключения договора 1963 г. ядерные испытания в космосе были делом довольно обычным, поскольку Пентагону для осуществления своих амбициозных планов размещения ядерных ракет класса «космос – земля» на орбите требовалось провести множество испытаний в верхних слоях атмосферы.
12 августа 1958 г. в ходе испытания под названием «Апельсин» (Orange) аналогичный заряд был поднят ракетой СC-51 на 40-километровую высоту. Эти высотные взрывы мощных термоядерных зарядов проводились в рамках программы создания противоракетных систем и имели целью проверку эффективности таких зарядов в ПРО. Оба взрыва были частью миссии «Хроника» (Newsreel).
Одной из самых масштабных попыток вывести атомные заряды на орбиту стала секретная операция «Аргус» (Argus), включавшая серию испытаний ракетного ядерного оружия в верхних слоях атмосферы. В глубокой тайне летом и осенью 1958 г. над просторами Южной Атлантики Агентство по противодействию средствам массового поражения (DTRA) департамента обороны США совместно с ракетно-космическим агентством, проводящим программу «Эксплорер» (Explorer) разворачивали программу двухступенчатых ядерных испытаний. Все необходимое оборудование было создано подрядчиками из аэрокосмической корпорации Lockheed Aircraft Corporation, включая сотрудников и подрядчиков из Комиссии по атомной энергии США. Временные рамки осуществления операции «Аргус» были существенно сжаты из-за нестабильности политической обстановки и грядущего запрета на абсолютно все атмосферные и внеатмосферные ядерные испытания. И если полный план исследования предполагал не менее двух лет интенсивной работы, то ускоренная программа уложилась всего лишь в полугодие. Впоследствии это позволило выдающемуся теоретику Ричарду Фейнману утверждать, что «“Аргус” проглядел многие важные физические эффекты» («Аргус» в древнегреческой мифологии – всевидящий многоглазый великан, а в переносном смысле – неусыпный страж).
Рис. 9.2. Поиск подводных неопознанных объектов специальным подразделением, участвовавшим в миссии «Аргус»
Подобные подразделения специально использовались в ходе наиболее секретных ядерных испытаний, создавая хорошее информационное прикрытие для истинных целей таких проектов.
Оригинальной целью миссии «Аргус» был запуск в течение одного месяца двух ядерных ракет с унитарными боеголовками, которые должны были взорваться на высотах от 300 до 5000 км вблизи геомагнитного экватора. Одновременно на орбиту выводились два спутника с измерительной аппаратурой для контроля за электронной плотностью продуктов взрывов, откликом земной магнитосферы и величиной электромагнитного импульса на фоне постоянного внешнего радиофона.
Загадочные неприятности начались в октябре 1958 г., когда у группы специалистов ВМС США, участвовавших в операции «Аргус» под кодом TF-88, проявились симптомы очень странного заболевания. Любопытно, что еще в апреле 1958 г. при отборе инженеров и техников для обслуживания ракетного комплекса к персоналу группы 88 применялись не совсем обычные критерии медицинского отбора, больше напоминающие тесты для летчиков-испытателей. Это выглядело тем более странно, что командаTF-88 была организована исключительно для проведения операции «Аргус». После завершения миссии целевая группа была распущена, причем, по немногим дошедшим до нас свидетельствам, у всех участников не только взяли обычные подписки о неразглашении информации, но и самым тщательным образом изъяли все аудио-, фото– и видеоматериалы, не говоря уже о дневниках и прочих записях. Некоторое время спустя отдельные участники группы попытались в судебном порядке вернуть часть конфискованных материалов сугубо личного характера. Однако Центральный архив Пентагона, куда неминуемо попадает вся подобная информация, отвечал, что часть этих записей была уничтожена, а часть потеряна по невыясненным причинам.
Широкую огласку эта история приобрела после того, как пострадавшие в ходе ядерных испытаний члены миссии не смогли собрать необходимые документы для подтверждения критических уровней радиации и других болезнетворных факторов во время испытаний. Немалую роль здесь сыграло и то, что у участников группы наблюдались довольно странные симптомы, мало напоминающие течение обычной лейкемии. Здесь надо вспомнить, что радиационный лейкоз является одним из видов рака крови или костного мозга и выражается в аномальном увеличении незрелых белых кровяных клеток. Лейкемия охватывает целый спектр заболеваний крови, костного мозга и лимфатической системы, сводящихся к гематологическим новообразованиям.
Между тем у целого ряда участников миссии «Аргус» выявилось нечто напоминающее сотрясение мозга, менингит в виде воспаления твердых мозговых оболочек и слипчивый арахноидит – воспаление мягких мозговых оболочек. У других наблюдалось выраженное псевдоалкогольное опьянение с крайней психоэмоциональной лабильностью. Вскоре выяснилось, что практически у всех сотрудников присутствуют внутренние ожоги разной степени. Диагностика показала, что у них воспалилась поверхность фиброзных капсул печени и почек, мозговых оболочек, эпителия мочевого пузыря, эндотелия крупных сосудов и перикарды – сердечной сорочки. Несколько инженеров-операторов пострадали особенно сильно, и у них развился острый фибринозно-экссудативный перикардит, состояние, когда вокруг сердца накапливается много жидкости с фибрином, веществом, образующем тромбы в крови. В обожженных изнутри крупных сосудах образовались пристеночные тромбы, провоцировавшие инфаркт и эмболию.