Лучшая жена на свете
Шрифт:
Однако он, видимо, смотрел вовсе не на нее, потому что его взгляд скользнул поверх голов, и он нахмурился. Потом он снова посмотрел на нее и бросился вперед, размахивая руками.
– Александра! – завопил он, приближаясь к ней. – Беги! Беги!
Вздрогнув, она вскочила и обежала столик. В следующую секунду большая каменная ваза ударилась в стул, на котором она только что сидела. Стул разлетелся в щепки, а ваза развалилась, подняв слой пыли.
Она стояла в шоке, а вокруг нее уже собралась толпа.
– Александра, – услышала она
– Да… все хорошо. Спасибо. – Она оторвала взгляд от развалившейся вазы и сломанного стула. – Что произошло?
– С балкона упала ваза.
Доктор Оливер пробрался через толпу.
– Вы пострадали?
– Нет. – Но случившееся вдруг дошло до нее, и у нее подогнулись колени.
«Господи, если бы эта каменная ваза упала на меня…» Она закрыла глаза. Колин сжал ее руку. Толпа подступала все ближе, голоса становились все громче.
– Мадам не пострадала, – громко произнес Колин, обращаясь к гостям.
Она открыла глаза.
– Вы спасли мне жизнь, – прошептала она. Прежде чем он успел ответить, появился лорд Ролстром. Он оглядел в лорнет обломки и сказал:
– Странно, наверное, вазу сдвигали, чтобы почистить, а потом плохо поставили на место. Примите мои извинения, мадам Ларчмонт. И можете не сомневаться, что я разберусь и кто-то ответит за свою небрежность.
– Спасибо, милорд.
– В доме есть какая-нибудь тихая комната, где мадам могла бы прийти в себя и отдохнуть? – спросил Колин у лорда Ролстрома.
– Разумеется. Следуйте за мной.
Спустя несколько минут Александра уже была в личном кабинете лорда Ролстрома с рюмкой бренди и в окружении леди Виктории, доктора Оливера и Колина.
– Мой отец сразу же побежал на балкон, – сказала леди Виктория. – Если кто-то столкнул вазу, отец его найдет.
Колин налил себе бренди и выпил его залпом. Он надеялся, что тепло растопит напряжение, которое он испытывал.
Его вдруг охватила страшная злоба. Кто бы ни попытался причинить боль Александре, он за это заплатит. Колин об этом позаботится.
В дверь постучали. В кабинет вошел лорд Уэксхолл.
– Ну что? – сразу же спросил его Колин.
– На балконе никого не было. Но так как было темно, кто-то мог столкнуть вазу, будучи незамеченным, а потом сбежал, воспользовавшись одной из многочисленных дверей или по черной лестнице.
Колин взглянул на Александру. Она была бледна, но, видимо, не пострадала. Он намеренно сел от нее подальше, чтобы не поддаться искушению схватить ее в объятия побольше не отпускать. А так как ему хотелось сделать именно это, ему нужно было чем-то отвлечься.
– Я хочу сам обыскать балкон. Я дам вам знать, если что-нибудь обнаружу.
Получасовой обыск ничего не дал, и он вернулся в гостиную. Вечер был в полном разгаре, и никто не обратил на него внимания, но неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он столкнулся лицом к лицу с Логаном Дженсеном.
– С ней действительно все в порядке? – спросил Логан.
– Да. – Колин сжал кулаки.
Американец удивленно поднял брови, заметив враждебный тон Колина.
– Я бы хотел ее повидать. Вы знаете, где она?
– Знаю. С ней все в порядке, и вам незачем ее видеть.
Дженсен помолчал, а потом тихо сказал:
– Судя по тому, что я слышал, вы скоро вернетесь в Корнуолл с одной из этих светских барышень в качестве жены. Я терпеливый человек, а Александра – женщина, которую стоит ждать. – Он холодно улыбнулся. – К счастью, ни она, ни я не обременены высокими английскими титулами. Желаю приятного вечера, Саттон.
Колин смотрел ему вслед, и ему было больно сознавать, что Дженсен, в сущности, прав.
Когда они вернулись домой и стояли в холле, Алекс пожелала спокойной ночи лорду Уэксхоллу, леди Виктории и доктору Оливеру. Потом она на негнущихся ногах поднялась наверх. Слава Богу, этот вечер, наконец, закончился. Они уехали сразу же после того, как Колин, обыскав балкон, вернулся в кабинет хозяина дома. До происшествия она наблюдала за тем, как все эти женщины флиртовали с ним. С нее было довольно. Если бы ей пришлось увидеть еще одну из них, она бы… Ничего бы она не сделала.
Потому что делать было нечего. Надо проглотить слезы и притвориться, что ей все равно, что ей не больно, что очень скоро другая женщина получит человека, которого она так отчаянно – и глупо – хотела для себя.
К этому прибавился еще и страх. Страх, что их отношения, может быть, уже закончились. Он сказал, что это произойдет, когда он решит, кто будет его женой. Вдруг он это уже решил сегодня на приеме у Ролстромов? Он явно избегал ее весь вечер. Ни разу не подошел к ее столику, где она гадала. Не говорил с ней. Она все время искала его глазами в толпе, а он, хотя и находился по близости, ни разу на нее не взглянул. Даже когда она уезжала с гостями Уэксхолла, он лишь слегка ей поклонился, вежливо пожелав доброй ночи, уверил, что он рад, что она не пострадала, – и все со своим обычным непроницаемым выражением. Он даже не попытался поцеловать ей руку. Сколько бы она ни старалась убедить себя в обратном, его явная отстраненность и даже холодность глубоко ее ранили.
Куда девался человек, который с такой страстью желал ее только сегодня утром? Кто был не в состоянии удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ней? У кого горели глаза от страсти? Сейчас это был другой человек – сдержанный незнакомец без намека на желание в глазах. Понадобилось, чтобы на нее чуть не упала каменная ваза, только это происшествие могло вызвать у него какие-нибудь эмоции.
Она шла по коридору, чувствуя себя несчастной. Несомненно, что, хотя она ему нравилась, он уже от нее устал. Он увидел ее в одной комнате со всеми этими светскими барышнями в бриллиантах, и на их фоне она оказалась просто жалкой подделкой. Это сравнение наверняка приходило ему в голову.