Шрифт:
Вакула сидел в кафе и смотрел в окно. Кафе было небольшое, всего на восемь столиков, но почти всегда в обеденное время были свободные столики. Он зашел сюда, чтобы пообедать. Не сказать, что он был голодным, но заставлял себя есть. Он заставлял себя делать многое через силу и пинками гнал самого себя вперед, когда было страшно идти навстречу чему-то, – так он бросал вызов себе, так он боролся и порой побеждал.
Если бы его спросили, как ему здесь, как еда, как обслуживание, как атмосфера, он бы машинально ответил: «Хорошо, все очень хорошо, благодарю», – по-прежнему погруженный в свои мысли.
Вакула анализировал. Он многое анализировал после похорон жены. Смерть заставляет заботиться о мрачных мелочах, горестные обязанности
В странном состоянии пребывал этот молодой мужчина, сидевший у окна, потому что в окно смотреть было интереснее и приятнее, чем на других посетителей кафе. Его одновременно интересовало многое, случившееся или не случившееся с ним, и в то же время не интересовало ничего, ему нужно было думать, анализировать, так он мог отвлекаться и находить ответы на свои вопросы. Например, он вспоминал, как познакомился со своей женой: как поцеловал ее в губы, будто случайно, а хотел лишь обнять – он боялся целовать ее в губы и после того, как она ответила ему взаимностью. Он чувствовал себя самым счастливым человеком: останавливал ее на улице и целовал, стоял в очереди, покупая билеты в театр, а потом внезапно поворачивался к ней и снова целовал, чтобы все видели, чтобы все знали, что она – его женщина. Он гордился собой, тем, что смог заполучить такую красивую, шикарную даму. Держа ее за руку, он порой чувствовал себя самым сильным, самым особенным и невероятно очаровательным мужчиной.
Он задумался, в какой именно момент все это исчезло и самый особенный мужчина почувствовал себя ничтожеством.
Вакула понял, что давно перестал мечтать. Раньше он работал, много работал, ставя перед собой цели, ему нравилось мечтать и воплощать свои мечты в реальность. Мечты без действия не приводили ни к чему, кроме предательства желаемого и потери на какое-то время веры в себя и свои силы, он в этом убедился еще в подростковом возрасте. Мечтать и действовать – это путь победителей. После того, как он осуществил свою маленькую детскую мечту – работать на себя и создать свое дело, которое будет кормить, после того, как купил квартиру и отдал человеку, у которого занимал деньги (все, что был должен), он начал мечтать о доме у моря. С большим участком земли, чтобы вились виноградные плети, чтобы можно было сидеть в тени под деревом и смотреть на море, дышать морским воздухом, поднимать с земли спелые побитые яблоки и наслаждаться моментом. Но потом перестал думать об этом и с тех пор не достиг никаких значительных успехов в работе, словно мечты уже не подталкивали его вперед. «В какой момент я перестал мечтать о доме? Я давно по-настоящему ни о чем не мечтал».
«Может, позвонить матери Доры и поговорить с ней? Она не пришла на похороны и много плакала, когда мы впервые встретились после случившегося. Нет, не нужно ее беспокоить. Что я скажу? Я предал ее. Чем я помогу? Разве я в силах вернуть ее дочь или вернуть себя? Лгать ей, что все будет хорошо и время залечит все ее раны? Сколько раз я это слышал за последнее время, неужели это и вправду кому-то помогает? Помоги оплатить землю, в которой она будет лежать, священнику – его труд, копателям и гробовщикам – их труд, забери меня из меня и запихни себя в меня всего на семь с половиной часов, мне этого будет достаточно. И я одну ночь нормально посплю, лягу в одиннадцать часов, проснусь по будильнику в шесть тридцать, а «соболезную» – это просто слова и не более того. «Я тебе соболезную» равно «я тебе ничем не могу помочь, но я хочу, чтобы ты знал, что ты не одинок в своем горе».
– Неправда, я одинок в своем горе.
Вакула увидел за окном беременную женщину. В тот день у него поднялась температура, с утра было тридцать восемь и пять. Он посмотрел на эту женщину и вспомнил, что раньше, когда глядел на беременных, то представлял себе, как они занимаются сексом со своими мужчинами. А если видел идущего рядом мужчину, то даже мог представить все в самых мелких деталях. О том же он размышлял, когда видел женщину, гуляющую с ребенком или везущую коляску, с одним малышом или с несколькими. Он всегда воображал, как эти женщины занимаются любовью, а их мужчины кончают в них. Многие говорили: «Вот идет мамочка, какое это волшебство – быть мамой, будто Бог прикоснулся к женщине». Вакула
«Что мне делать сейчас? Куда идти и как жить дальше?» – эти вопросы не давали покоя мужчине, но больше всего он размышлял о том, как ему вернуть самого себя, если это возможно. Чуть позже он начал задаваться другим вопросом: «Как мне жить с самим собой настоящим и почему призраков не существует, ведь они могли бы все рассказать?»
Поднимаясь по ступенькам на свой этаж, мужчина помог пожилой соседке донести пакет с продуктами до ее квартиры. Он делал это машинально, не особо задумываясь, почему так поступает. Наверное, так его воспитали, хотя он даже не помнил, чтобы ему об этом кто-то говорил. Многие моменты из детства он не помнил, а некоторые пытался забыть.
Старушка поблагодарила и принесла запоздалые соболезнования молодому человеку – весь дом уже знал о том, что случилось, хотя Дора жила в другом районе. «Спасибо, я пойду», – тихо сказал Вакула и ушел.
Интересно, что в какой-то момент он перестал помогать старушкам с сумками – когда одна чуть было не набросилась на него с палкой в руках. В тот раз он подошел к пожилой женщине, сказал негромко: «Я помогу», – взял сумку и как ни в чем не бывало пошел вперед быстрым шагом. Тогда старушка, которая была немного глуховата, чуть не отлупила его своей палкой, крича на всю улицу: «Это вор, держите его». Хотела вызвать полицию. Вакула объяснил, что пытался помочь, просто помочь и отправиться дальше, а вовсе не обворовать ее.
Рувим целовал новую женщину. Он купил шампанского, коробку сладостей и наслаждался молодой темноволосой особой, сидящей на подоконнике его спальни. Она ему игриво улыбалась, пила шампанское и кушала конфетку. Подоконник был достаточно широким, чтобы на нем поместилась попка очаровательной малышки.
Они познакомились в клубе, девушка была не против, чтобы общительный весельчак Рувим, казавшийся с виду грубияном-великаном, украл ее из этого шумного места и отвез к себе домой. Мужчина положил любовницу на кровать, целуя ее губы. Он не забыл Дору, ему просто нужно было жить и наслаждаться жизнью дальше. В первые дни после трагедии он много разговаривал сам с собой, много думал о том, что было. Так как он являлся частью (пусть и небольшой) жизни Доры, его допрашивали, как и всех остальных.
Рувим подумал, что с ним такое случилось впервые – чтобы его любовницу убили, и не просто убили, а сделали это за семь тысяч американских долларов. Ему трудно было осознать, что Дора не прибежит к нему больше, когда на душе будет паршиво. Он переключился на жизнь: нужно было оплачивать аренду квартиры, а денег, как всегда, не хватало; нужно было заливать полный бак бензина, платить за коммунальные услуги, покупать еду, поить свою новую любовницу и угощать ее шоколадом, приобретать новую одежду. Рувим направил свою энергию на мысли о дополнительном заработке. Связи у него были, но требовалось работать, а этого мужчина не любил.
Что Рувим любил, так это коллекционировать женщин и рассказывать о том, сколько у него их было. Брать девушек, трахаться с ними, ублажать их, чтобы им все понравилось и чтобы они запомнили его как одного из лучших любовников – ему всегда хотелось быть самым лучшим. И он старался их удовлетворить. Он уверял, что у него было около пятидесяти женщин, и гордился этим, победы на любовном фронте придавали ему авторитета среди знакомых. Он восхищался самим собой за то, что смог взять так много женщин, и стремился к тысяче. Женитьба его не интересовала совсем, он уже был женат.