Лучшее средство от северного ветра

Глаттауэр Даниэль

Да, Эмми, Вы — не пустое место. Уж кто-кто, но только не Вы. Тем более для меня. Вы — как некий внутренний голос во мне, который сопровождает меня в моих серых буднях. Из моего внутреннего монолога Вы сделали диалог. Вы обогатили мою внутреннюю жизнь. Вы сомневаетесь, анализируете, настаиваете, пародируете, Вы противоречите мне. Я так благодарен Вам за Ваше остроумие, за Ваше обаяние, за Вашу живость и даже за Ваши «пошлости». Но, Эмми, не пытайтесь, пожалуйста, стать моей совестью! Применительно к одной из Ваших излюбленных тем: Вам должно быть все равно, когда, с кем, как часто и каким образом я занимаюсь сексом. Я ведь Вас не спрашиваю, когда и как Вы занимаетесь этим со своим Бернардом. Честно говоря, меня это вообще не интересует. Это совсем не означает, что у меня не возникает никаких эротических образов, когда

я думаю о Вас. Но я предпочитаю держать их при себе, я считаю неприличным знакомить Вас с ними. Они имеют право на существование только внутри меня, и выпускать их наружу я не намерен. Мы должны отказаться от каких бы то ни было попыток вторгаться в частную сферу друг друга. Это ни к чему не приведет.

Эмми, те несколько, казалось бы, незначительных слов, которыми мы с Вами обменялись в связи со смертью моей матери, оказали на меня жутко благотворное действие. Я опять услышал этот второй голос, который задает мне «мои» недостающие вопросы, подсказывает мне «мои» предстоящие ответы, постоянно пробивает стену моего одиночества и подрывает самые его устои. У меня мгновенно родилось непреодолимое желание еще ближе подпустить Вас к себе, почувствовать Вас совсем рядом. Если бы у Вас в тот вечер нашлось время, все так и получилось бы. И сегодня между нами все было бы по-другому. Все загадки были бы разгаданы, все тайны раскрыты. Я бы сразу же после приветствия взгромоздил Вам на спину тяжелый рюкзак своих семейных проблем, и мы оба согнулись бы под этой тяжестью. И уже не было бы никакого волшебства, никаких иллюзий. Мы бы говорили, говорили, пока не выговорились бы, а что потом? Отрезвление, что же еще! Как справиться с непосредственностью встречи без тренировки, если ты никогда этого не проходил? Как бы мы смотрели друг на друга? Что бы мы увидели друг в друге? Как бы мы сегодня писали друг другу? Что бы мы писали? Писали бы мы вообще друг другу после встречи? Эмми, я боюсь потерять свой «второй голос», голос Эмми. Я хочу сохранить его. Я хочу осторожно и бережно обращаться с ним. Я уже не могу без него обойтись.

Ваш Лео

Через три часа

RE:

Что касается одной из моих излюбленных тем: мне очень жаль, НО МНЕ НЕ ВСЕ РАВНО, КОГДА, С КЕМ, КАК ЧАСТО И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ ЗАНИМАЕТЕСЬ СЕКСОМ! Если уж я являюсь чьим-то избранным «вторым голосом», то у меня должно быть и право голоса в вопросах, связанных с оценкой того, когда, с кем, как часто и каким образом Вы занимаетесь сексом. (Причем должна признать, что пункту «каким образом» я до сих пор уделяла относительно мало внимания, дорогой Лео. Но это дело поправимое.)

На этом я оставляю Вас с Вашим соло до завтра. Продолжение следует.

Чмоки.

Эмми

Через полтора часа

RE:

Вы позволите и мне тоже небольшую долю цинизма, дражайшая Эмми? Предположим, я оказался бы «косматым монстром» из кафе «Хубер» — Вам и в этом случае было бы не все равно, когда, с кем, как часто и каким образом я занимаюсь сексом? Или: Вам не все равно, когда я, с кем и т. д., не только потому, что в своих мейлах ко мне Вы гоняетесь за неким идеалом мужчины, про которого Вы — несмотря на Ваше супружеское счастье с Бернардом — не можете сказать, что Вам все равно, когда он, с кем и т. д.? Дело в том, что это подтвердило бы мою теорию, что каждый из нас является голосом фантазии другого. Разве это не прекрасно и не стоит того, чтобы оставить все как есть?

На следующий день

Тема:Первый ответ

Дорогой Лео!

Знаете, чего я в Вас терпеть не могу? Ваши формулировки, когда речь идет о моем муже. «Несмотря на Ваше супружеское счастье с Бернардом» — какого черта?.. «Супружеское счастье» — это звучит (причем я вижу в этом намерение!) как «исполнение супружеских обязанностей по взаимному удовлетворению полового инстинкта». Или: «узаконенные сотрудниками Бюро регистрации актов гражданского состояния регулярные половые сношения, сопровождаемые соответствующими выделениями организма». Дорогой Лео, Вы позволяете себе сарказм по поводу моего брака! А я очень болезненно воспринимаю такие вещи. Оставьте Вашу иронию!

Через

сорок пять минут

RE:

Эмми, Вы постоянно говорите только о сексе. Это уже патология!

Через час

RE:

Друг мой, я еще даже не начинала говорить о сексе. Вы сами вчера позволили себе пару серьезных выпадов на эту тему. Например, эти Ваши «эротические образы» — Вам понадобилось три отрицания, чтобы сказать мне, что это совсем не означает, что у Вас не возникает никаких эротических образов, когда Вы думаете обо мне. Вот как действует наш Лео! Другой сказал бы просто: «Эмми, иногда мои мысли о Вас принимают эротическую окраску!» Лео Лайке же говорит: «Эмми, это совсем не означает, что у меня не возникает никаких эротических образов, когда я думаю о Вас». И Вы еще удивляетесь, что я никак не могу отойти от этой темы? Это не у меня патология, это Вы со своей вербальной эротоманией ведете себя в высшей степени странно, дорогой Лео!

Короче: я не верю в Ваши далекие от реальности пасторально-духовные эротические рефлексии. Ибо что делает наш славный Лео со своими троекратно отрицаемыми эротическими образами? Цитата: «Я предпочитаю держать их при себе, я считаю неприличным знакомить Вас с ними». Как тут Эмми не спросить себя: что же это могут быть за «неприличные образы»? Пусть он пояснит.

Через двадцать минут

RE:

Ах да, еще одно, мастер Лео. Вы пишете: «Мы должны отказаться от каких бы то ни было попыток вторгаться в частную сферу друг друга». А я Вам скажу: то, что мы с Вами делаем, о чем мы говорим начиная с первого мейла и до последней минуты по нарастающей, — это и есть частная сфера и не что иное, как частная сфера. Мы ничего не пишем о своей работе, скрываем свои интересы, даже не заикаемся о своих увлечениях, делаем вид, будто не существует ни культуры, ни политики, мы обходимся даже без прогнозов синоптиков. Единственное, что мы делаем, забывая обо всем остальном, — мы вторгаемся в частную сферу друг друга, Вы в мою, а я в Вашу. Более глубокое частносферическое взаимопроникновение трудно себе и вообразить. И Вам пора бы уже признать факт «частносферической близости» со мной, хотя и в совершенно другом смысле, не совсем отвечающем моей якобы любимой теме. Я бы даже сказала, выходящем далеко за рамки этой темы.

Приятного вечера.

Эмми

Через полтора часа

RE:

Дорогая Эмми!

Знаете, что я с большим трудом переношу в Вашей манере общения? Эти Ваши «господин Лео», «мастер Лео», «профессор Лео», «господин лингвопсихолог», «господин поборник нравственности». Вы бы сделали мне большое одолжение, если бы ограничились одним «Лео». Ваши саркастические выпады и без того прекрасно достигают своей цели. Благодарю за понимание!

Лео

Через десять минут

RE:

Бэ-э-э-э-э-э! Сегодня Вы мне не нравитесь!

Через минуту

RE:

Я себе тоже.

Через тридцать секунд

RE:

А это уже, должна признать, очень мило с Вашей стороны!

Через двадцать секунд

RE:

Спасибо.

Через пятнадцать секунд

RE:

Пожалуйста.

Через полтора часа

RE:

Вы уже спите?

Через три минуты

RE:

Я редко ложусь раньше Вас. Спокойной ночи!

Через тридцать секунд

RE:

Спокойной ночи.