Лучшее юмористическое фэнтези. Антология
Шрифт:
— Болтунью или вкрутую? — сказала она вслух.
— Что, дорогая?
Джордж Ирншоу испытывал к своей жене самые нежные чувства, и ее ненависть повергла бы его в изумление. Он воспринимал ее так же и с теми же эмоциями, как любую вещь, которая на протяжении последних десяти лет находилась в этом доме и все время служила исправно. Например, телевизор. Или газонокосилка. Ему казалось, что это и есть любовь.
— Знаешь, нам все-таки следует пойти на один из этих митингов, — он ткнул в газетную статью, — показать, что и у нас есть принципы, да, дорогая?
Тостер с треском объявил о том, что справился с работой. Наружу выскочил только один ломоть хлеба. Амелия взяла нож и подцепила им второй, застрявший. Этот тостер
— Джордж, ты хочешь, чтоб я приготовила тебе болтунью или сварила яйца вкрутую? — Она спросила тихо, совсем тихо, но в ее голосе были нотки, которые заставили его поднять взгляд.
— Как скажешь, дорогая. — Ответ был сама любезность.
Спустя два часа Джордж все еще рассказывал своим сотрудникам, что не может взять в толк, отчего Амелия, просто стоявшая перед ним с ножом и ломтем тоста в руках, вдруг ни с того ни с сего принялась плакать.
IX
Перо ползло по бумаге — скрип, скрип, — юноша был с головой погружен в свое дело. На его лице появилось странное удовольствие, где-то между линиями губ и глаз то и дело пробегала улыбка. Он был в восхищении. Что-то шуршало и металось по деревянным панелям, но едва ли молодого человека это занимало. Наверху выла, ревела и бряцала своими цепями тетушка Агата. Безумный смех, доносившийся из разрушенного аббатства, сотрясал воздух до основания, так, словно темнота решила надорвать себе живот в приступе маниакального веселья. Где-то там, в сумрачном лесу на задворках большого дома бесформенные тела шаркали и неуклюже тащились за убегающими в страхе юными особами, головы которых были увенчаны черными как вороново крыло локонами.
— Клянись! — прошептал в кладовой дворецкий Тумбс. — Клянись мне, Этель, — прошептал он храброй девушке, которая пыталась изобразить из себя горничную, — ты и словом никогда не обмолвишься о том, что я тебе расскажу, ни одному существу на свете!
Мелькали заглядывавшие в окна лица, появлялись написанные кровью слова. Где-то в глубинах подземелья одинокий упырь грыз что-то, некогда вполне живое. Рогатая молния вдруг проткнула непроглядную тьму. По земле ходили безликие. Короче, с миром все было в полнейшем порядке.
Богарт стоит перед барной стойкой, Хепберн разливает напитки. Кэри Грант сидит поблизости в кресле. [6]
— Ты должна выбрать, — говорит Грант, взгляд его жёсток.
— Я не могу! Не сейчас! — отвечает Хепберн, в отчаянии качая головой.
Богарт подносит стакан к губам и залпом выпивает виски. По его виду понятно, что он уже давно примирился с этим фактом. Он отдергивает рукав, будто бы посмотреть на часы, но взгляд его не отрывается от лица Хепберн. Темные большие глаза Хепберн полны слез.
5
The Blue Magnolia, (2000).
6
Хэмфри Богарт (1899–1957) — американский киноактер, создавший на экране образы «крутых парней». Скорее всего автор имеет н виду Одри Хепберн (1929–1993), американскую киноактрису, обладательницу «Оскара» за роль в фильме «Римские каникулы». Кэри Грант (1904–1986) — американский киноактер английского происхождения, один из символов «золотой эпохи» Голливуда.
— Черт. Пора, — шепчет он. — Я должен успеть на самолет.
Он направляется к выходу. Хепберн кричит ему вслед:
— Нет! Подожди! Мы должны…
Богарт останавливается перед вешалкой для шляп возле двери.
— Черт побери, не могу найти свою шляпу. Мы видим, что она висит там, рядом с ним.
— Мы пришлем ее по почте, — говорит Грант. Он смотрит в пол. Ему неловко.
— Не уходи вот так! Я… я могу объяснить! — говорит Хепберн.
— Не стоит. Зачем что-то объяснять человеку, который уже не здесь. — Он смотрит вдаль и говорит это задумчиво. — Думаю, человек, который живет в одиночестве, не является по-настоящему частью мира.
Богарт осторожно закрывает за собой дверь. Оставляет шляпу, которую подарила ему Хепберн в их лучшие времена, когда они отдыхали на Майорке. Звучит музыка.
Узнаёте, что это? Это сцена из «Голубой магнолии». [7] Когда-то давным-давно этот фильм считался классикой. Я имею в виду, настоящей классикой, одной из десятка картин, величайших на все времена, а не тем раздутым рекламой хитом сегодняшнего дня, который оставляет ощущение, что последние два часа ты провел в ванне, наполненной электрическим желе, глядя на стробоскопический источник света в эхо-камере. [8]
7
В действительности такого фильма не существует: К. Хепберн, X. Богарт и К. Грант не снимались вместе. С этого приема начинается моделирование автором альтернативных реальностей.
8
Эхо-камера — комната с отражающими и рассеивающими звук стенами, в которую помещены источник и приемник звукового сигнала. Имеет падежную звукоизоляцию от проникновения шума извне. По сути дела, эхо-камера является уменьшенной моделью зрительного зала.
Да, это классика, с большой буквы «К».
Сейчас его таким уже не назовешь. Сейчас это упавший в цене образчик необременительного, кричаще безвкусного зрелища, задуманного с той единственной целью, что объединяет любые современные 3D фильмы, — развлекать.
И чья в том вина?
Я пишу это, чтобы признаться. Я должен поднять руку и покаяться. Я уничтожил «Голубую магнолию». Это моя вина.
Хепберн смеется, вручая Богарту шляпу.
— Думай обо мне, когда будешь носить ее, — говорит она.
Богарт надевает шляпу слегка набок. Впервые его лицо озаряет улыбка, и Хепберн в восторге обвивает его шею руками. Смеясь, они гуляют по раскаленным пыльным улочкам Майорки.
Сюзи, торговый представитель, была одета в дерзкий, красного цвета, кожаный костюм, который поскрипывал, когда поезд качало в туннеле из стороны в сторону. Вместе со мной она внимательно смотрела «Голубую магнолию», улыбаясь, когда герои разыгрывали перед нами свои роли на мягких спинках сидений, куда были вмонтированы мониторы. Позже я позвонил в магазин из конторы, и они устроили так, что она еще утром того же дня подсела в мой поезд, когда я направлялся из дома на работу. Сейчас она обернулась ко мне и убрала с лица прядь белокурых волос.
— Никогда не видела его раньше. Хороший фильм. Ее кожаный костюм поскрипывал, когда она говорила.
— Классика, — сказал я. — Ну так как, поможешь мне?
— Конечно. И тебе не нужны для этого дорогие модели. Даже упрощенная машина сможет удовлетворить все твои пожелания. У меня есть такая при себе.
Сюзи вытащила из кармана своего красного кожаного костюма синюю потрескивающую коробочку. Я с удивлением посмотрел на нее.
— Это «машина времени»? — спросил я шепотом.
— В некотором роде, — ответила она. — Нажимай на кнопку и думай, кем хочешь быть, пока не загорится свет.