Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
— Ты работаешь на горнодобывающую компанию «Атлантис», — проговорил он. — И доложил им, что нашел меня на острове.
Таракан молчал. Эван представил себе человека, управляющего роботом, — эдакий мрачный, очень серьезный работяга, вроде тех парней, что работают на нефтяных вышках. Лишенный фантазии и прозаичный.
— Когда прибудут спасатели? — спросил Эван.
— Не знаю, — ответил таракан. — Хочешь кокос?
Эван уставился на робота.
— Кокос? Да, но…
Таракан повернулся к нему спиной и направился к кокосовым пальмам. Там
— Спасибо. — Эван с удовольствием выпил кокосовое молоко.
— Всегда пожалуйста, — ответил таракан.
Эван внимательно осмотрел робота. Ему очень хотелось увидеть лицо человека, управляющего этим механизмом. Этот человек теперь единственное, что связывает его с внешним миром. Он еще ничего не сообщил о компании «Атлантис» и об их реакции на появление Эвана.
— Что сказали твои начальники, когда узнали, что я тут? — снова спросил Эван.
— У меня нет начальников, — ответил таракан.
— О'кей, — медленно проговорил Эван. Его знобило и немного кружилась голова, разговор с чудищем зашел в тупик. — Но ты ведь кому-то сообщил, что нашел меня здесь?
— Нет, — ответил таракан, помолчал и добавил: — Я собираюсь выйти на связь с доктором Родесом. Хочешь, чтобы он знал?
По ровному, механическому голосу нельзя было судить о том, что чувствует человек, который это говорит. Эван, с трудом сдерживаясь, чтобы не крикнуть, ответил:
— Да. Когда связь?
— Сегодня вечером.
— Отлично, — проговорил Эван. — Ты скажешь ему, что у меня сломана нога и что мне нужна медицинская помощь?
Он оглядел бутыли с водой и консервы — оставалось полторы бутыли воды и пять банок тунца. Надолго этого не хватит.
— Да. Хочешь еще кокос? — спросил таракан.
Эван смотрел на бесстрастную металлическую личину чудовища, на его ограненные глаза. Эван Коллинз был антропологом, сейчас он находился в годичном научном отпуске изучал приветственные речи туземцев Океании, различия между разными островными группами и прочее. Отличный предлог, чтобы целый год провести в южной части Тихого океана. Как антрополог, он гордился своей способностью угадывать сокровенные черты характера людей. Но сейчас даже это ему не поможет. Еще кокос?
Нет, ему нужен не кокос, а спасательная команда. Нужно выудить из этого человека побольше информации.
— Знаешь, — медленно произнес Эван, — ведь я не представился. Меня зовут Эван. Эван Коллинз. А тебя?
— Анни, — ответил таракан.
Вот так-так. Совсем не то, что он себе представлял. Не какой-то там работяга, а женщина.
— Анни, — сказал Эван. — Красивое имя. Как давно ты работаешь на «Атлантис», Анни?
— Тридцать два дня, — ответил таракан.
Опять все не так, как представлял вначале Эван Коллинз. Новый работник, женщина — вряд ли она обладает большим влиянием.
— Тогда скажи мне, — продолжал он, — кто такой доктор Родес?
Таракан отступил на шаг назад и сказал:
— Я не хочу отвечать
— Тогда я не буду их задавать, — быстро проговорил Эван. Анни его единственная связь с миром. Он не хотел ее отпугивать. — Если хочешь, можешь задавать вопросы мне.
— Я не хочу задавать вопросы, — объявил таракан. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне сказку.
У Эвана Коллинза так много вопросов. Он все спрашивает и спрашивает.
Мама всегда рассказывала мне сказку перед сном. Когда мама начинала задавать мне слишком много вопросов или о чем-нибудь меня бесконечно просила, я уговаривала ее рассказать мне сказку. Я собираю сказки, как камни.
— Какую сказку? — спросил Эван Коллинз.
Я вспомнила, что рассказывала мне мама, и ответила:
— Про Золушку.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе про Золушку?
— Да.
Он помедлил, и я уже подумала, что, возможно, он не знает эту сказку. Но вот он начал:
— Давным-давно…
«Давным-давно…», да, именно так начинаются все сказки. Давным-давно у Золушки умерла мать, а отец женился заново. У Золушки появились злая мачеха и две сводные сестры.
Мысленно я представила себе диаграмму, в которой поочередно возникают все герои сказки. Отец, мать и Золушка находились в вершинах некоего треугольника, между ними пролегали жирные линии. В вершинах второго треугольника стояли мачеха и две ее дочери. Еще одна жирная линия пролегла между отцом Золушки и ее мачехой. Такие мысленные картинки помогали мне уяснить взаимоотношения между людьми, которые иначе казались совершенно запутанными.
Мачеха и сводные сестры Золушки заставляли ее делать всю работу по дому, а ночью она спала на жесткой лавке в кухне. Мужчина сказал, что Золушка сильно грустила.
Я представила Золушку и эту лавку в кухне. Не уверена, что он прав. Днем в доме шумно и много народу, все смеются, разговаривают. Ночью в кухне должно быть темно и спокойно — просто прелесть. Если для того, чтобы тебя оставили в покое, нужно называться Золушкой, я согласна.
Но вот принц решил устроить бал и пригласить на него всех благородных женщин и девушек королевства. В сказках всегда устраивают балы. Они все нейротипичны, это уж точно. Все время должны быть окружены людьми, собираются вместе, беседуют, постоянно только и думают о том, что устанавливают социальную иерархию и потом защищают ее.
То же самое, что в начальной школе. Я не сразу это поняла, но все эти игры на площадке имели одну цель — определить, кто станет главным.
Меня не волновало, кто будет главным, и я не хотела принимать участие в их играх. Поэтому сидела сама по себе и разглядывала камни, из которых была сложена стена, окружавшая площадку. Стена была старой, сложенной из интересных, необычных камней самой разнообразной расцветки. В некоторых видны были прожилки слюды. У меня уже была к тому времени коллекция камней, и я представляла, как будут смотреться в ней камни из этой стены.