Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Шрифт:
Сиротка встала и замерла в ожидании. Она видела, как мужчины переглядывались за спиной Правдолюба, и, когда он заговорил, она уже знала, что ответить.
— Говорю вам, девочка тоже видела, — закричал он. — Куда оно делось? Как ему удалось освободиться?
— О ком ты говоришь, дедушка?
— Дитя моря! Скажи им, что ты тоже видела дитя моря!
— Дитя моря, дедушка?
Он подошел к ней и со всей силы ударил. Сиротка упала, неуклюже растянувшись на гальке, и закричала от боли, он подскочил к ней и ударил снова. Кто-то помог ей подняться. Правдолюб и остальные мужчины яростно кричали друг на друга, но Сиротка ничего не могла разглядеть из-за кровавого марева, застилавшего глаза. Зрение прояснилось, хотя голова все еще
«Мерзавка! Только позвольте ей уйти! — ревел он. — Она моя! У вас нет никаких прав. Я ее дедушка! Она моя!»
Он выглядел ужасно, его лицо налилось кровью, вены на висках вздулись, словно корни деревьев. Казалось, он внезапно понял, что натворил, и затих. Молча, словно стыдясь своего поступка, он позволил им увести себя в город, какой-то молодой мужчина нес Сиротку на спине.
В городе существовала своя система правосудия, но члены общины редко совершали что-либо противозаконное, и городские власти позволяли общине самой разбираться с нарушителями порядка. Посовещавшись, мужчины решили отвести Правдолюба к Главе общины и рассказать ему, что они видели. Глава общины послал трех Старейшин, чтобы те приняли решение, как поступить с Правдолюбом. Старейшины выслушали мужчин, заплатили деньги, которые им обещал Правдолюб, поблагодарили и отпустили их. Затем задали несколько вопросов Правдолюбу.
Он не умел лгать. Он рассказал, что видел дитя моря и утверждал, что Сиротка тоже видела его. Испуганная девочка могла думать только о том, что ждет ее дома, и в отчаянии настаивала на своем. Она рассказала, что смотрела на лагуну, когда дедушка поднялся на скалу и что-то там увидел. Он приказал ей ждать на берегу, пока он сходит за помощью.
Услышав это, Правдолюб принялся кричать, его лицо налилось кровью, и он опять бросился на Сиротку, но Старейшины остановили его. Неожиданно у старика начался приступ, и он был вынужден схватиться за стул и сесть. И все-таки Старейшины вполне могли отправить Сиротку домой с дедом. Ведь она была его внучкой. Но они решили, что человек, который видел существо с человеческим телом и блестящим рыбьим хвостом определенно не в своем уме. И во избежание скандала среди членов общины, Сиротке лучше держаться от него подальше, по крайней мере до тех пор, пока его не осмотрит врач.
Сиротка провела ночь в доме Главы общины. Спать ее, конечно, положили не с его детьми, а на чердаке — со слугами. Жена Старейшины, для которой чистота и благочестие были одно и то же, настояла на том, чтобы Сиротка помылась. Слуги заметили следы от побоев на спине и боках Сиротки. Еще они обратили внимание на ее разбитые колени, но решили, что она поранилась во время падения, когда Правдолюб ударил ее. Старшая служанка, добрая, умная женщина, поведала обо всем Главе общины. Она сказала ему, что, если девочку и дальше будут избивать, она умрет и ее кровь будет не только на совести ее деда.
Старейшинам это не слишком понравилось, но им пришлось согласиться. Сиротке нужно было найти жилище. Для работы служанкой она была слишком мала, хотя Матушка и хорошо ее обучила. На второй день после случившегося мисс Лиалл, добропорядочная и обеспеченная старая дева, пришла взглянуть на Сиротку Нэсмит. Она попросила для беседы отдельную комнату, и Глава общины предоставил ей свой кабинет.
Привели Сиротку, и мисс Лиалл внимательно оглядела ее. Как только дверь закрылась и они остались одни, женщина улыбнулась. Мисс Лиалл была маленькой толстушкой с глазами навыкате и двумя большими волосатыми родинками на подбородке. Она наклонила голову, поджала губы и еле слышно начала напевать. Сиротка открыла рот в изумлении. Опомнившись, она сомкнула губы и подхватила мелодию. Внезапно мисс Лиалл кивнула и прервала ее.
— Я сразу все поняла, — произнесла она мягко, — как только услышала историю о русалочке.
— Так вы
— Ты не единственный потомок Ангелочка Гудрич, моя дорогая. Моя мама поведала мне эту историю и научила песне, взяв с меня обещание, что я передам ее своим дочерям. Но я слишком некрасива, чтобы выйти замуж по любви, и слишком умна, чтобы позволить кому-то жениться на мне из-за денег. Поэтому у меня нет собственных дочерей, чтобы рассказать им эту историю. Я не могу рассказать ее даже тебе, потому что ты ее уже знаешь. Но я хочу, чтобы ты стала моей дочерью, и мы вместе будем петь песню детей моря и рассказывать эту историю друг другу. После стольких лет мы наконец-то прекрасно заживем.
Она улыбнулась, и Сиротка впервые за много лет улыбнулась в ответ.
Нил Гейман
Страницы из дневника, найденного в коробке из-под обуви, забытой в рейсовом автобусе где-то между Тулсой, Оклахома и Луисвиллем, Кентукки
Пер. Н. Горелова
Нил Гейман родился в 1960 году в Англии, в 23 года стал отцом, после чего и занялся интенсивной писательской деятельностью, подвизаясь на ниве иллюстрированного романа. В последние годы этот «один из десяти наиболее выдающихся писателей-постмодернистов» обратился к традиционной сюжетной прозе и опубликовал романы «Нигде/никогда» (1997) и «Американские боги» (2001), сборник «Дым и зеркала: рассказы и иллюзии» (1998), книги для детей — «День, когда я променял своего папу на пару карасиков» (1997), «Коралайн» (2002) и «Волки в стенах» (2003). Рассказ «Страницы из дневника…» впервые появился в буклете, раздававшемся во время тура Тори Амос в 2002 году. Н. Гейман и Т. Амос познакомились в 1992 году, за прошедшие десять лет образ писателя был воспет ею неоднократно. Гейман не остался в долгу, и в одной из его иллюстрированных детских книжек появилось «дерево Тори» с рыжей листвой, похожей на волосы певицы.
Пн. 28-е
Мне показалось, что я преследую Скарлет уже давно. Вчера оказался в Лас-Вегасе, шел по паркингу казино и вдруг обнаружил открытку. На ней всего одно слово, написанное малиновой помадой. Одно слово: Помни. На лицевой стороне — какое-то шоссе в Монтане.
Не помню, что же именно мне следовало помнить. Я в дороге и еду прямо на север.
Вт. 29-е
Я в Монтане или в Небраске. Пишу, сидя в мотеле. Снаружи доносятся порывы ветра, я пью черный кофе — гостиничный кофе, такой одинаковый, что не поменяет своего вкуса ни завтра, ни послезавтра. Это сегодня в забегаловке какого-то крохотного городка я услышал, как кто-то произнес ее имя. «Скарлет в пути», — произнес мужской голос, голос дорожного полицейского, сразу переменившего тему, стоило мне подсесть ближе и прислушаться.
Говорил он о лобовом столкновении. Осколки сверкали на дороге, словно брильянты. И обращался он ко мне вежливо: «мэм».
Ср. 30-е
«Не работа доканывает вас, — рассуждала женщина, — все оттого, что люди таращатся». Она дрожала. Ночь выдалась холодной… А одета она была не самым подходящим образом.
«Я ищу Скарлет», — о чем было еще разговаривать?
Она сжала мою руку в своих ладонях и осторожно прикоснулась к моей щеке. «Не сдавайся, дружище. Ты найдешь ее, когда придет время» — с этими словами плавной походкой она отправилась вниз по улице.
Я не стал оставаться в маленьком городишке. Возможно, в Сент-Луисе? Поди пойми, да и Сент-Луис ли это на самом деле? Я стал искать какую-то арку, которая должна соединять Восток с Западом, но если она там и есть — я все равно ее проворонил.
Позже я переехал через реку.
Чт. 31-е
На обочине у дороги растет голубика — в зарослях мелькнула красная нить. Мне страшно, быть может, я ищу то, чего уже нет? И никогда не было.
Сегодня в кафе посреди пустыни говорил с женщиной, которую любил. Она там официанткой.