Лучшие
Шрифт:
Может, этим и объяснялась та самая непонятная любовь окружающих - от рядовых до командира роты - к Гестапо? Ведь молчал, молчал ведь, зараза а поди ж ты... Рептил - так тот вообще с некоторого момента стал его тенью - хотя, может и наоборот. У них какие-то свои, отдельные отношения образовались, что окружающие, конечно, заметили, но понять не могли. Не факт, впрочем, что сами подрывники их просекали. Во всяком случае, не говорили о том ни разу. Впрочем, о разговорчивости Хайнца уже упоминалось.
Почему именно "Гестапо" - особая история. Сперва его звали просто "Хайнцем" - имя короткое, звучное, удобное. Красивое имя, да?
А во время второго, кажется, рейда, приволокли как-то парни Руслана офицера, практически целого и совсем живого. Зби, в том захвате, тоже, вроде, поучаствтвал. Да, точно, поучаствовал. Вышло так, что рейд этот был не только хулиганским, но и разведывательные задачи перед группой стояли, а потому "язык" пришелся как нельзя кстати. Но офицер попался молодой, борзый и отважный. Хуже нет таких допрашивать.
Ну, Зби плакать по этому поводу не стал, спросил только, кто ему поможет разговорить "клиента". Рептил, по привычке, автоматически перевел для Хайнца. И тот неожиданно, как всегда, ни слова не говоря, поднялся, вытащил из ранца какую-то веревочку и пошел вглубь леса, глядя под ноги, изредка нагибаясь за приглянувшейся ему веткой. Зби с командиром направились вслед, волоча офицерика. Больше не вызвался никто.
Не было их минут двадцать. Вернулись втроем. Командир по установленным правилам отозвал Руслана, своего первого "замка", в сторону и кратко изложил ему все, что рассказал офицер - на случай своей гибели. А рассказал, тот, как выяснилось, много. Все рассказал. Пока они там обсуждали, Хайнц вернулся на свое место, а Збигнев долго смотрел на него каким-то очень странным взглядом, после чего промолвил со свойственной ему лаконичностью: "Гестапо". Еще один говорун, да.
Хайнц, кстати, потом неделю после того рейда ходил, как в воду опущеный. И все вокруг гадали - с чего бы это. А он не кололся. Как всегда.
3.
– Хайнц, Donnerwetter твою мать, какого ж хрена... Ну какого же хрена ты полез к этой цистерне...
Рептилия бежал рядом с импровизированными носилками, которые несли четверо его диверсантов, и тихо ругался, держа правую ладонь на коротко стриженых волосах Хайнца. Автомат, болтавшийся на ремне, молотил по левому бедру, временами ударяясь с едва слышным звоном о рукоять "Вальтера".
– Какого ж ляда ты работал эту херову емкость, не проверив, а? Какой мудак учил тебя минировать пустые цистерны, а?
– Рептил глядел в лицо Гестапо, покрытое проступившей через камуфляжный грим и копоть испариной, стараясь не смотреть на кровавый ливер в развороченном животе, прикрытом тонким медицинским полиэтиленом.
Хайнц открыл затуманенные болью глаза и едва слышно промолвил:
– Zu wenige Zeit hatte... Entschuldig, mein Freund... Слишком мало было времени. Извини, дружище.
– Да, да, мало времени, я знаю, Хайнц.
– Бормотал Рептил, не задумываясь о том, что понять его Гестапо не мог.
– Мало времени... Шеф, время!
Тихий окрик Рептила, уже доставшего из кармана последнюю тубу, отозвался повелительным жестом ладони командира, двигавшего чуть впереди, и группа прекратила бег. Бережно опустив носилки с Хайнцем на землю, четверо "санитаров" обессиленно привалились к деревьям. Они бежали уже два часа, а весу в немце было поболе центнера. Плюс свое оружие. На предложение сменить, поступившее от "огневиков",
Рептилия тем временем вколол последний оставшийся у него туб промедола в оголенную левую руку Хайнца и замер, снова вглядываясь в его лицо. Группа расположилась кругом, присев у редких деревьев, выставив во все стороны стволы автоматов. В центре остался лежащий поверх плащ-палатки на таявшем снегу Хайнц, Рептил, сидящий на корточках возле и подошедшие Шеф с Русланом. Минуту стояли молча, вместе с Рептилом глядя на Гестапо.
Збигнев, побежавший после короткой передышки в обратном направлении, туда, откуда они только что пришли, задержался на секунду возле товарищей, молчаливым вопросом взглянув на командира. Тот мрачно пожал плечами, и Збигнев скрылся в редколесье.
– Что там у вас случилось, сержант?
– Коротко спросил Шеф.
– Вон что случилось.
– Неконкретно ответил Рептил, кивнув на снова впавшего в забытье Хайнца. Затем опомнился, перевел дух и начал излагать рассказанное ему двумя рядовыми, что приволокли Гестапыча к точке сбора. Сам-то он работал на том же объекте, только с другой стороны, на складе вооружений.
Выходило, по всему, так. Хайнц вместе с этой парой проник внутрь охраняемого периметра и, краем глаза контролируя работу своих менее опытных коллег, занялся резервуарами с топливом, обкладывая их тротилом по всем правилам, маскируя и заряжая химическими взрывателями. Времени было в обрез, поскольку ампулы были раздавлены на детонаторах одновременно - чтобы все "подарки" проснулись разом. Когда все было сделано и они приступили к отходу, Гестапо вдруг заметил еще одну емкость, которую не "оформили". Будучи мужиком дотошным - немец все-таки - он прикинул время, оставшееся до взрыва и, в общем, справедливо решил, что вполне успевает закончить работу. Дал понять своим, что догонит и вернулся.
Он бы действительно успел, если бы... Если бы та цистерна была полной. Но на беду, горючки в ней плескалось на самом донышке, а остальной объем занимали пары бензина и воздух. Воздушно-топливная смесь. Надо сказать, что взрыв полной цистерны и цистерны пустой - это две большие разницы. В первом случае взрывается только то, на что рассчитывал подрывник - то бишь, тротиловая шашка, причем практически без осколков. Содержимое же бака, бензин, соляр или масло, пусть страшно и шумно, но горит. А вот во втором... Во втором варианте вся цистерна превращается в огромное взрывное устройство, а из толстых стенок резервуара образуется множество смертоносных осколков. И лучше будет, если ты окажешься подальше от этого фейерверка.
Забыл Хайнц второпях стукнуть по емкости, чтобы по гулу определить заполнение. Или демаскироваться не захотел - кто теперь скажет. В общем, он почти добежал до укрытия. Почти добежал. И, как делал это всегда, обернулся, дабы поглядеть на результат работы. Излетный осколок разворотил ему живот.
– Что теперь?
– Спросил командир, не глядя на заместителей, когда Рептил закончил.
Никто не ответил. Как будто он сам не знает - "что теперь"! Двести километров пути Хайнц не выдержит. С таким ранением - не выдержит. Промедол закончится через двое суток - это если вколоть ему весь имеющийся. А ведь в группе еще четырнадцать человек и в пути всякое может случиться. Без промедола Хайнц будет кричать, потому что в живот - это очень больно. Даже если не будет - скорость движения группы замедлится. Четырнадцать человек. И один тяжелораненый.