Лучший друг-миллиардер

Бут Эйнсли

Я смотрю, как она исчезает в спальне и закрывает дверь, затем уменьшаю окно видео-звонка на телефоне, синхронизируя изображение на компьютер. Если собираюсь давать реальные советы, я должен видеть ее…

На большом экране.

Когда на семьдесятсантиметровом мониторе появляется картинка, я понимаю, что дверь спальни Кары не до конца закрыта.

Я не вижу многого, только ее обнаженную руку и бедро, внешний изгиб голой ноги.

Во рту пересыхает.

— Эй, Кара… — Хотя я не говорю достаточно громко, чтобы она

услышала меня в другой комнате. Прикрываю глаза, потому что она не приглашала меня видеть ее такой, а я джентльмен.

Но затем я снова их открываю, потому что видна только ее рука.

И бедро.

Участок длинной обнаженной ноги.

Дополнить остальное мне помогает очень яркое воображение, и это великолепно. Я джентльмен, но не святой.

Теперь Кара полностью вне поля зрения, и я могу лишь слышать, как она разговаривает сама с собой, пока надевает первое платье:

— Для этого, возможно, потребуется бюстгальтер… Черт. Где без бретелек… Ох, блять, пойду без него.

Вероятно, слишком много информации, но мой член с этим не согласен. Он более чем готов прокомментировать, как выглядит платье с бюстгальтером или без него.

Он животное.

Я снова закрываю глаза.

— Хорошо, — произносит Кара, ее голос громче, и я открываю глаза.

— Вау. — Я выпрямляюсь и наклоняюсь ближе, осматривая коктейльное платье до колен. Оно приятного желтого цвета, легкое и великолепное. Кара выглядит, словно солнышко. — Оно прекрасно.

И ей не нужен бюстгальтер. Мои брюки становятся теснее при легком колебании ее груди под тканью.

Кара немного крутиться.

— Хорошенькое, не правда ли?

— Очень.

Она останавливается.

— Ты сменил камеру.

— Да. Я переместил тебя на экран компьютера. У нас есть специальное приложение.

— Весело, — улыбается она. — Делал какие-нибудь руководительские штучки, пока я переодевалась?

Например, представлять тебя голой?

— Ага. Всегда многозадачен.

Кара разводит руками.

— Хорошо, это был первый вариант. — Она указывает пальцем в камеру. — Будь здесь.

Она исчезает в своей комнате, и дверь снова закрывается не плотно.

Снова неотрывно смотрю в пространство и ненавижу себя за то, каким твердым становлюсь от мелькания ее тела.

В этот раз наблюдаю, как Кара высовывает голову из спальни и смотрит прямо в камеру. Вижу ее нерешительность и нервозность, а затем она набирается храбрости и выходит в коридор.

— Покажись мне, — рычу я, и она робко улыбается, направляясь ко мне.

Это платье на совершенно другом уровне. Оно сексуальное, волшебное, с узким облегающим украшенным лифом и бесконечно длинной юбкой, которая струится, пока она идет, оголяя ногу.

Еще больше обнаженной кожи сводит меня с ума.

Когда Кара останавливается перед камерой, будто в конце подиума, руки напряжены, непроницаемое лицо.

— Это нравится тебе

больше, — уверенно произношу я.

Кара приподнимает подбородок.

— Да.

— Мне тоже.

Это она и хотела услышать — и это правда.

Она улыбается мне, а затем наклоняет голову.

— Что такое?

— Я не знаю, может, это перебор. Может, следует снять его. Оно слишком…

Сексуальное. Это самое сексуальное платье, которое я когда-либо видел. Или все дело в Каре.

— Когда я увидела его, то поняла… в таком платье я бы хотела выйти замуж, понимаешь? Я слишком много беспокоюсь ради этой фиктивной свадьбы.

— Ах.

— Я имею в виду, если бы я когда-нибудь по-настоящему вышла замуж, все пришлось бы планировать по-другому, а это платье не было подходящим для такого события. Но если я делаю по-своему…

— Почему бы твоей настоящей свадьбе не быть такой, как ты хочешь?

Кара морщит нос.

— Дневная регистрация в кампусе? У Руссо так не принято. Можешь представить, что Элана упустит возможность вырядить пятерых своих мужчин в смокинги? Даже если бы я выходила замуж по-настоящему, это было бы… послеобеденное время в Плазе. Или уикенд в Хэмптоне.

— Даже если ты этого не хочешь?

Кара торжественно смотрит на меня.

— Они бы никогда не узнали об этом.

— Я бы знал.

Она глубоко вздыхает.

— Ну, во всяком случае, сейчас это не проблема.

— Надень это платье. Оно великолепно.

— Ты думаешь?

— Да. Определенно.

Кара разворачивается, направляясь в спальню.

— Убедись, что закрыла дверь, — говорю я грубовато.

Она бросает быстрый взгляд через плечо, а затем, когда до нее доходит смысл моей фразы, ее глаза распахиваются, а губы искривляются в понимающей улыбке.

— Тоби Хант, ты что, подсматривал за мной?

— Я видел только твою руку. — И бедро. И ногу. Большую часть ноги, но я не чувствую потребности в уточнении.

— Я не возражаю, — говорит Кара, ее глаза сияют. Она останавливается, на секунду или две, затем заводит руки за спину. — Если бы ты был здесь, я бы подразнила тебя и попросила бы расстегнуть молнию.

— Если бы ты так сделала, я бы использовал это как предлог снова поцеловать тебя.

Кара задерживает дыхание. Тихо, но я услышу, как она отворачивается.

Я не вижу ее лица.

Кажется, я перегнул палку.

Гребаный ад. Я открываю рот, готовый извиниться за то, что думаю своим членом, но слова застревают в горле, потому что Кара начинает медленно расстегивать молнию.

Молния начинается с середины ее спины.

Она не торопиться, и платье медленно открывает моему взгляду обнаженную спину.

Возможно, молния никогда не закончится.

Возможно, я могу проглотить свой язык.

Так много возможностей.

Я даже не могу наклониться вперед. Да я даже дышать не могу!