Лучший друг моего парня
Шрифт:
И направляется прямо ко мне.
Сжимаю гелевую ручку до побелевших костяшек и, кажется, частично глохну, не слыша, что говорит куратор в своей приветственной речи. Потому что впиваюсь взглядом в нахальное неидеальное лицо и не дышу.
Что он здесь делает?
Что он, мать вашу, тут забыл?
Отсчитываю разделяющие нас с Мироном метры и его шаги. Три, два, один...
Соседний стул со скрипом отодвигается, и Гейден с присущей только ему небрежностью опускается на него. Вытягивает ноги вперёд и только тогда приподнимает солнечные очки. Все таращатся
Бешеная энергетика Мирона отравляет воздух в аудитории, так что у меня от его присутствия рядом начинают шевелиться волосы на затылке.
Маньяк. Порочный похотливый извращенец. Он самый, который снится мне чуть ли не каждую ночь, заставляя тонкую ткань трусиков пропитываться вязкой влагой.
Его чёрные как ночь глаза впиваются в мои, а уголок губ приподнимается в ухмылке
— Привет, НеАнгел. Скучала по мне?
Сглотнув слюну, прищуриваюсь.
Цель номер один — не показать, как он на меня действует. Если он только догадается, пропаду. Проиграю. И я не знаю, что со мной будет тогда.
— Не льсти себе. Ты следишь за мной, Гейден?
— Не льсти себе. Я здесь учусь.
Перебросив волосы за спину, сажусь прямее. Мои колени дрожат, ступня нервно дергается, а по позвоночнику бежит холодок.
Мы не должны были опять встретиться. Почему он не оставит меня в покое? Будет мстить? Ему нужно унизить меня за то, что поимела в том клубе его я, а не он меня? В этом состоит его план?
Денег у меня нет и — по его мнению — так волнующей его девственности тоже. Чего же он тогда вцепился в меня и не отстанет? Не слышал никогда о кодексе «братанов», или как там у мужчин называется, когда девушка друга табу?
— Не староват ли ты для универа? Второй курс, и всё такое. Аспирантура и магистратура — в вечернее время.
— Мне двадцать один. Можно всё, и всё такое.
Он меня раздражает. Своей манерой разговаривать, тембром голоса, ментоловым запахом геля для душа, который наполняет мои лёгкие при каждом вдохе.
— Ты что, умственно отсталый? Здесь всем по девятнадцать.
— А я, оказывается, скучал по твоему язычку.
Мирон хрипло смеётся, раздражая мои нервные окончания всё больше. Моё тело — сплошной оголённый нерв. Такое происходит только рядом с ним. В остальное время я думаю головой и не иду на поводу инстинктов.
Мозг услужливо воспроизводит в голове, как Гейден касался меня на прошлых выходных. Заводил одним лишь взглядом и пошлыми словечками. Его грязный язык определённо подвешен и знает своё дело. А его руки знают, как доставить женщине удовольствие. Боюсь подумать, что он умеет делать своим членом.
Боже…
О чём я думаю? Нужно купить себе вибратор или наконец стащить трусы с Соколова. На одних поцелуях отношения не вытянуть.
Мы с Гейденом ни разу не целовались, а мои губы покалывает так, словно я этого хочу. Прямо сейчас. В этой аудитории. Только я не хочу!
Дыхание учащается, и я лезу в свою сумку за бутылкой воды без газа.
Мир опирается одной рукой на стол, а другой, подцепив край моего стула, дёргает на себя.
Теперь наши бёдра соприкасаются.
Сжав зубы и смотря вперёд, словно я увлечена речью куратора и крайне спокойна, цежу:
— Избавь меня от своего общества. На галёрке есть свободные места.
— А то что? — насмешливо в ответ.
Мне даже крыть нечем. Чем я могу ему угрожать? Сашей? Да тот скорее поверит в любую сказку Гейдена, чем мне. Мы знаем друг друга три месяца, а они сколько? Всю жизнь рядом на золотых горшках сидели и сосали платиновые соски?
— Ничего. Ты вторгаешься в моё личное пространство. Снова и снова. Это ненормально. Я не твоя собственность.
— Это только пока.
Не выдержав, резко поворачиваюсь к нему. Я уверена: мои глаза мечут молнии. К сожалению, лишь фигурально. Потому что парень рядом одаривает меня в ответ насмешливым взглядом. Мажет им по моему лицу, задерживаясь на влажных после воды губах, и медленно облизывает свои.
Слежу за кончиком его языка как приклеенная.
Чёрт.
— Я никогда не стану твоей. Я встречаюсь с твоим лучшим другом, — шепчу, глядя в дьявольские глаза напротив.
Чёрные и порочные. Манящие и отравляющие. Он смотрит прямо на меня. В мою душу и словно видит самую суть. Это странно, потому что никто и никогда не смотрел на меня так. Словно я что-то значу.
— Это поправимо, Лина. И ты это знаешь, — негромко произносит Мирон, он опускает ладонь на моё запястье и некрепко сжимает, не позволяя вырваться. — Сегодня ты с ним, завтра со мной. Если бы мы встретились здесь в первый раз, я просто попросил бы тебя назвать свою цену. Любую. И ты бы назвала. Потому что всё, что тебя интересует, написано на твоём красивом продажном лице. Только вот незадача, я не плачу дважды. Поэтому ты ляжешь в мою постель сама. Рано или поздно. Но лучше рано, потому что ждать я тоже не люблю…
— А если не лягу, то что?
— То я тебя уничтожу. Тебя и твою репутацию, — спокойно говорит Мирон, сверкая глазами.
И по ним я вижу, что он не врёт. Верит в каждое своё чёртово слово. Сразу выложил на стол все карты и предоставил мне иллюзию выбора. И уже сейчас понимаю: как бы я ни сопротивлялась, всё будет по его. Дело времени. В этом мире правят деньги и лишь они. А их у Мирона Гейдена предостаточно.
Дёргаюсь и получаю долгожданную свободу от пальцев Мира. Кожа горит в том месте, где он меня трогал, и ещё долго напоминают об этом касании красные отметины.
Выбив меня из седла своими словами и спокойными угрозами, имеющими место быть, Гейден теряет ко мне свой интерес. Он утыкается в телефон и, судя по графикам на экране, что-то изучает. С кем-то переписывается, забив на учебу. Печалит лишь то, что это временно.
Я вспоминаю, что, в отличие от него, у меня самая обычная фамилия и нет шестизначного счёта в банке. Никто не сдаст за меня будущую сессию, и денег, чтобы вложить в зачетку, у меня тоже немного. А самое главное — это знания, никто не запихнет и не утрамбует их в моей голове за меня.