Лучший друг моего парня

Манич Мария

— Привет! — говорит Таня, зевает и взмахивает рукой в знак приветствия. — Капец, думала, опоздаю. Как потусила?

Привалившись плечом к стене, внимательно за ней наблюдаю. Невысокая, старше меня года на три, с гладкими тёмными волосами по плечи, всегда подстриженными ровным срезом, на ногтях идеальный телесного цвета маникюр. Совсем недавно она подкачала себе губы, и теперь они выглядят немного неестественно припухшими. Аккуратный нос, румяные щёки. Про таких, как она, говорят «ухоженная». В наш бутик подбирают девочек определённого формата,

все мы чем-то друг на друга похожи. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Как говорит Живоглот: «Магазину нужно товарное лицо, и это вы».

Работать с Таней мне нравилось больше, чем с остальными. Может, потому что она вводила меня в курс дела первой? Научила всяким приёмам и фишкам, и в нашу смену мы всегда делили чаевые, если такие были от клиентов, поровну.

А теперь у нас недостача. Интуиция кричит и сигналит о том, что у нас в магазине завелась крыса. Неужели она?

— Тань, в сейфе пятнадцати тысяч не хватает. Ты не выясняла почему? — решаю сразу перейти к делу без сантиментов.

Я давно поняла, что деньги просто так не исчезают, всегда этому есть объяснение и причинно-следственные связи. Должны быть.

Сменщица открывает шкаф, собираясь повесить туда свою короткую кожанку, и оглядывается через плечо. Переводит взгляд с купюр, зажатых в моей руке, на меня. Медлит, а потом подозрительно сощуривает глаза.

— Ангелина, вчера всё было ровно, когда я уходила. Пересчитай ещё раз.

— Я уже пересчитала.

— Пересчитай ещё раз, — с нажимом и лёгкой паникой произносит Таня, с громким хлопком закрывая дверцы шкафа.

Мы молча смотрим друг другу в глаза, стиснув зубы.

— Хорошо, но ничего не изменится, — стараюсь произносить ровно, а сама мечтаю запихать ей эти несчастные тысячи в глотку и вытолкать всю дурь.

Вижу же — врёт.

— Если не изменится, позвоним Живоглоту. Ты, кстати, платьице вернула?

— Стрелки не переводи.

— А то что? — с вызовом говорит Таня, ехидно улыбаясь. — Пожалуешься своему парню? Лучше денег у него попроси, за недостачу можно получить по полной.

Змея. Или вернее овца в овечьей же шкуре. Даже волчицей не назовёшь, нутром не вышла. Красивая, холёная и гнилая. Иногда я жалею о том, что у меня нет подруг. Не с кем сходить в кино, посплетничать или поплакаться в жилетку, что хочу совсем не своего парня, а его лучшего друга. А потом жизнь в очередной раз напоминает мне, что настоящих друзей не бывает. Не в моей жизни, это точно. В моей жизни все случайные попутчики, и по большей части от них нужно держаться подальше.

— Если получу по полной, то я с тобой поделюсь. Подумай об этом, — скалюсь в ответ.

— Кто тебе поверит, детдомовке?

Делаю шаг, мечтая впиться в красивое лицо девушки напротив ногтями и хорошенько располосовать его. Но вместо этого беру её за ладонь и вкладываю смятые купюры. Таня дёргается, пытаясь вырвать руку, с силой стискиваю её пальцы и, смотря в бесстыжие глаза, подведённые аккуратными чёрными стрелками, говорю:

— А ты рискни

проверить, кто… Пересчитай всё, что лежит в сейфе, сама, может, у тебя сойдётся?

— Сука.

— Взаимно.

Оставляю её одну и выхожу в зал.

Поправляю платье на манекене, несколько вешалок меняю местами, чтобы размеры висели по возрастанию, и стискиваю кулаки.

Работа хорошая, смены легко сдвигать, с учебой совмещать получается, и платят для нашего города неплохо. Но чую, долго я тут не протяну и придется искать новое место. Таня работает здесь давно, знает других девочек, и, если захотят, они с легкостью могут обернуть ситуацию так, что крайней в пропаже окажусь я. И фиг отмажешься потом.

Спустя двадцать минут сменщица выходит из подсобки и встаёт за кассу.

— Нашлась недостача? — спрашиваю у неё.

— Да.

Больше до конца смены мы не разговариваем.

Хоть я и получила своё, поставила эту змею на место, чувствую, мне ещё аукнется это. Теперь каждый раз, приходя на работу, я буду подсознательно ждать, когда мне всадят нож в спину.

В универ приезжаю на взводе.

Помимо работы, настроение портит нескончаемый поток сообщений от Соколова. Мне кажется, он опять напился и неадекватен. В автобусе, по дороге на учебу, меня обругала какая-то старая карга, потому что, задумавшись о своём, я не сразу передала водителю её деньги за проезд.

Вбегаю в аудиторию уже со звонком, обгоняю преподавателя лишь на каких-то несколько шагов, и то, по всей видимости, он даёт мне это сделать. После того как дверь закрывается, входа на его занятия нет.

Падаю на своё место и, не отдышавшись, лезу за ноутбуком в сумку. Достаю также бутылку воды и блокнот для записей.

Телефон выключаю.

Обвожу взглядом притихших в ожидании лекции одногруппников и ребят с поточного курса. Гейдена нет.

Хоть где-то сегодня везёт.

Открыв документ на ноуте, начинаю записывать за преподавателем.

На перемене спускаюсь к кофейному автомату и беру чёрный американо, отдающий помоями. Совсем не тот кофе, которым угощал меня сегодня утром красавчик бариста в ТЦ, но, чтобы не заснуть на предстоящем семинаре у куратора, мне нужен допинг. Хоть какой.

Зевнув, захожу в аудиторию и сбиваюсь с уверенного шага.

Сердце — предатель! — сладко замирает, а глаза впиваются в фигуру в чёрном, сидящую на нашем месте.

Чёрт!

На моём месте у окна!

Я не видела его с вечера у родителей Саши, когда он уехал оттуда в компании Вики.

Сначала облапал меня, чуть не поцеловал, а потом трахал её. Ну не в карты же играть он с ней поехал, действительно?

Внутренности обжигает кислотой, и виной тому не дрянной напиток у меня в руках.

Ненавижу Гейдена и… и я достаточно честна перед собой, поэтому признаю — ревную.

Не должна его ревновать, я даже думать о нём не должна. Но как объяснить, что на него я злюсь в разы больше, чем на Сашу?