Лучший из лучших
Шрифт:
Из лагеря они выехали за час до первой зарницы рассвета.
– Том стареет, но я готов поставить соверен на то, что он запросто сделает твоего чистокровного красавца, – заявил Ральф.
– У меня нет таких денег, – ответил Зуга.
Благодаря длительным охотничьим экспедициям он сохранил хорошую форму, но если Ральф заведется, то за ним не угонишься. Кроме того, Зугу беспокоило кое-что еще: когда сын превращал охоту в состязание, то принимался убивать без всякой на то необходимости, его заботило только одно – количество подстреленной дичи.
Зуга охотился большую часть жизни. Ему довелось добывать слоновую кость, и он испытывал особое восхищение перед этими прекрасными и благородными животными – восхищение, переходящее в любовь, которая заставляет изучать добычу, глубоко познавая ее повадки, а уж затем брать ее.
В последние годы Баллантайну пришлось охотиться с множеством разных людей, но никогда еще он не встречал человека, который вел бы себя так, как Ральф, когда войдет в раж. Дичь казалась не более чем фишками в одном из состязаний, результат – вот единственное, что имело значение. «Папа, я не хочу быть спортсменом, я хочу быть победителем!»
– Нет у меня таких денег, – повторил Зуга, пытаясь шуткой рассеять нараставшее напряжение.
– У тебя нет соверена? – Ральф расхохотался, откинув назад голову и сверкнув зелеными глазами. – Папа, ты только что продал гигантский алмаз за тридцать тысяч фунтов!
– Ральф, давай не будем перенапрягаться. Подстрелим одного жирафа или буйвола, больше нам и не надо.
– Папа, ты стареешь! Всего один соверен! А если ты не можешь расплатиться прямо сейчас, то я всегда готов поверить тебе на слово.
Часам к десяти утра они наткнулись на следы стада жирафов, которые неторопливо шли на восток вдоль берега реки.
– Думаю, штук шестнадцать, – сказал Ральф, свесившись из седла, чтобы изучить двойную цепочку огромных следов на песке. – До них меньше часа езды.
Он ударил пятками в бока старого Тома.
Лес перемежался открытыми полянками, по которым извивались ручейки, стекая с крутого склона плоскогорья к реке Шаши. В это время года они пересыхали, но отсутствие дичи объяснялось вовсе не сухим сезоном.
Когда Зуга впервые прошел по дороге на юг от крааля Мзиликази, несметные стада покрывали все открытые места. За один день он насчитал сотню чудовищных серых носорогов, а количество толстых зебр и антилоп канна счету не поддавалось. В те времена убегающие стада, испуганные выстрелом из ружья, поднимали такую пыль, что она казалась дымом степного пожара, а сегодня, выехав на рассвете, они до сих пор не увидели ни единого зверя.
Зуга ехал стремя в стремя с Ральфом, хмуро размышляя об этом. Конечно, здесь проходила кратчайшая дорога в крааль Лобенгулы, по которой проезжало все больше фургонов и путешественников. За пределами этих мест все еще паслись стада дичи, неисчислимые, как трава. Однако если построить дорогу в Машоналенд, а затем и железнодорожную ветку, то что от них останется? Может быть, его внукам придется жить на земле, где каждый уголок будет таким же безжизненным, как эти места. Незавидная участь!
Наметанный глаз охотника уловил крохотное пятнышко далеко впереди, над верхушками деревьев: любопытный жираф поднял голову, объедая мимозу. Зуга медлил в нерешительности – ему не хотелось, чтобы Ральф заметил жирафа. Впервые с тех пор, как он начал охотиться в вельде, Зугу затошнило при мысли об убийстве, которое за этим последует. Надо бы отвлечь внимание сына от стада пятнистых животных, пасущихся в леске…
– Вот они где! – торжествующе закричал Ральф. – Черт побери, да они застенчивы, точно девственницы, уже наутек пустились!
Когда-то Зуга мог подобраться к стаду на двести ярдов, прежде чем животные начинали волноваться. Эти жирафы паслись на расстоянии мили и, едва заметив двух всадников, бросились прочь!
– Быстрее, папа! Мы догоним их, когда они будут переходить через реку!
Всадники ворвались в рощу цветущей мимозы.
– Ату их! – завопил Ральф. Шляпа слетела, повиснув на ремешке, и била его по спине. Длинные кудри разметались от ветра. – Ей-богу, папа, тебе придется попотеть, чтобы заработать свой соверен! – со смехом предупредил Ральф.
Они галопом выскочили из рощи на открытое ровное место. Стадо беззащитных животных – самцы, самки и детеныши, – было перед ними как на ладони, но внимание Зуги привлекло нечто другое.
Он натянул поводья, заставив лошадь перейти на шаг, и повернулся к западу.
– Ральф! Забудь про жирафов!
Ральф оглянулся сквозь облако пыли – его лицо горело азартом охотника.
– Воины! – закричал Зуга. – Боевой отряд! Ральф, держись рядом со мной!
Ральф помешкал, но здравый смысл взял верх: было бы безумием разделиться, когда рядом неизвестные воины. Он вернулся к Зуге, позволив испуганным жирафам удирать к реке.
Ральф натянул поводья, останавливая Тома.
– Как ты думаешь, кто это? – спросил он, прикрывая глаза и вглядываясь через знойное марево в извилистую темную линию на горизонте, похожую на стайку головастиков в пруду. – Люди Камы? Бандиты бамангвато? До границы всего несколько миль.
– Не будем рисковать, пока не узнаем наверняка, кто они, – мрачно ответил Зуга. – Дадим лошадям отдохнуть: может быть, придется уносить ноги…
– Длинные щиты! – оборвал его Ральф. – Красного цвета! Это же Кроты, отряд Базо!
Ральф всадил пятки в бока Тома, направив его в сторону приближающегося отряда.
– И провалиться мне на этом месте, если ведет их не Базо собственной персоной!
Когда Зуга догнал его, Ральф уже спешился и со всех ног несся навстречу старому другу.
– Глядите-ка, Кроты, роющие под горой! Возвращаются из похода без женщин и скота, – язвительно поддразнил Ральф. – Никак у Камы вас встретили копьями?
От такой колкости счастливая улыбка Базо мгновенно испарилась, он сурово покачал головой.