Лучший из миров (сборник НФ 1964 г.)
Шрифт:
— Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии.
— Вы ничего не чувствуете? — спросил главный оператор.
— Я только слышал, что Николай Кириллович сказал: "Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии", но какое это имеет отношение к опыту?
— Имеет, имеет! — весело воскликнул директор. — Вы думаете, что я произнес эту фразу сейчас, а она записана вчера. Я сказал ее товарищу Коновалову, запись мыслей которого вам сейчас передают.
Но "настоящий" опыт был проведен только через Три дня. Все
Но тут мне придется прервать свой рассказ и заменить его выдержкой из официального протокола:
"Испытуемый чувствует себя хорошо, спокоен. В 9.21 к омега-генератору подключена запись с точки, обозначенной через ламбда-0733. Все технические показатели соответствуют стандартам, описанным в схеме Г.
Испытуемый молчит, на вопросы не отвечает. Пульс медленно ускоряется и на 4-й минуте достигает максимума — 98 ударов. Кровяное давление слегка понижено, дыхание ускоренное, поверхностное.
Температура тела колеблется вокруг нормальной в среднем на 0,1° в минуту. Тонус мускулатуры резко повышен. Зрачки не реагируют на свет. Кожная чувствительность сильно снижена. В конце опыта испытуемый не реагирует даже на уколы. Через 8 минут 18 секунд, когда рецептор достиг точки на записи, обозначенной через фи-0209, опыт прекращен.
Каталиптическое состояние продолжалось 3 минуты после выключения генератора. Испытуемый шевелится, открывает глаза, несколько раз громко зевает, смотрит блуждающим взглядом и спрашивает по-болгарски: "Где я? Кто вы такие?" Лишь через несколько минут он вполне приходит в сознание и заговаривает по-русски".
Очнувшись, я увидел, что вокруг меня собрались почти все участники опыта. Мне предложили пойти отдохнуть, но на лицах своих товарищей я прочел такой интерес, что тотчас же начал рассказывать о пережитом под влиянием омега-лучей.
Видение началось с моря ослепительных молний, словно я находился среди грозовых облаков. Но молнии были розовые, зеленоватые, переливались всеми цветами радуги. Потом все успокоилось.
Я лечу низко над бескрайной снежной равниной. Небо покрыто мрачными, серыми тучами. Кругом царит странная мертвая тишина, словно уши у меня плотно заткнуты. Я не ощущаю ничего — ни холода, ни даже своего тела.
Стая косматых четвероногих зверей гонится за огромным оленем. Но я пролетаю мимо, безучастный к кровавой драме, которая вскоре разыграется внизу. Все быстрее, все выше несусь к синеющим горам.
Я ищу что-то, я ищу кого-то!
На мгновение я замечтался. Перед моими взорами, как чудесное видение, возникает другой мир, сказочно прекрасный. Под смешанным светом двух солнц — ослепительно синего и темно-вишневого — блестят величественные металлические здания. В теплом воздухе летают тысячи блестящих овальных предметов. Там кипит прекрасная, разумная жизнь.
Там мои близкие, те, кого я покинул. А тут — тут я одинок!
Я лечу… лечу… лечу…
Вот я среди гор. И вдруг я замедляю полет. "Оно" здесь, где-то близко. Я не вижу "его", но какое-то непонятное чувство подсказывает мне, что "оно" тут, подо мной.
Теперь я лечу совсем медленно, низко, чуть не касаясь заснеженных верхушек деревьев. Да, вот "оно"!
По скользкой, посыпанной снегом земле бежит волосатое двуногое существо. Оно напрягает все силы, чтобы уйти от преследователя — огромного, свирепого пещерного медведя. Но сил не хватает. Еще несколько шагов — и страшные, кривые когти чудовища вопьются в спину двуногому.
Я смотрю, и во мне что-то вздрагивает. Это жалкое, некрасивое двуногое дорого мне. Оно совсем не похоже на меня — ни по разуму, ни по внешности. И все-таки я чувствую, что оно близко мне. На этой холодной, неприветливой, чужой планете в нем одном есть что-то общее со мною.
Я могу испепелить зверя. Но я только подумал — и он замер, словно пораженный громом, а потом упал как подкошенный. Он не умер — он только парализован. А двуногое продолжает бежать, гонимое ужасом, даже не оборачиваясь.
Медведь больше не интересует меня. Я следую за волосатым существом. Оно бежит все дальше в лес, все выше в горы. Спотыкается, падает, встает и снова бежит…
Двуногое приводит меня к пещере. У входа горит большой костер. Вокруг огня сидит с десяток подобных ему существ, закутанных в грубые шкуры.
С появлением беглеца все вскакивают. Начинают быстро шевелить губами. Я не слышу никаких звуков, да мне это и не нужно. Каким-то образом я воспринимаю их чувства: страх при внезапном появлении соплеменника, гнев за то, что он потревожил их любопытство при рассказе о его таинственном спасении.
Страх, гнев, любопытство — все это мои чувства; гораздо более примитивные, но все же мои!
Возбуждение вскоре улеглось. Прибежавший затерялся в толпе своих косматых собратьев. Все они дрожат от холода.
Я долго слежу за тем, как они входят и выходят из пещеры, как толкаются, как морщат свои низкие лбы, как рычат друг на друга. Меня наполняют горькая скорбь и мука. Мне жаль этих примитивных существ за их беспомощность. Жаль и самого себя. Меня охватывает чувство одиночества и обреченности. И вдруг под действием непонятного толчка я решаюсь показаться им и становлюсь видимым.
Вокруг меня появляется блестящая сфера, из которой торчит множество металлических щупалец. Существа, увидев меня так близко, сначала цепенеют от неожиданности, потом убегают и скрываются в глубине пещеры. Остается только одно, совсем маленькое, неподвижное и беспомощное. Я приближаюсь. Щупальца молниеносно хватают его и поднимают ко мне. Оно такое же, как все прочие, но гораздо меньше их.
Неужели среди этих жалких созданий я должен искать союзников? Неужели среди них я должен провести свою жизнь? Нет!