Лучший книжный парень
Шрифт:
— Метки. Укусы?
— Хм, — она надувает губы и качает головой. — Я так не думаю.
Это так горячо, что мы говорим об этом так небрежно. Кара выглядит просто великолепно, завернувшись в плед на краю моего дивана и подперев голову одной рукой. Она — воплощение того, как по вторникам мы вместе планируем, что приготовить на ужин, а по воскресеньям разгадываем кроссворд. И в то же время она — самое сексуальное создание, которое я когда-либо видел.
— Хотя в «Нарушителе сделки» есть одна сцена, где они на его яхте, и прямо перед тем, как Джейсон набросился на Арию,
Боже, я так сильно хочу прикоснуться к ней там. Провести кончиками пальцев по ее спине, покрыть ее позвоночник нежными поцелуями, посмотреть, что произойдет, когда я прикушу его зубами. Она выпрямляется, отодвигается в свой угол дивана и делает глоток вина.
— Хорошо, думаю, мне нравятся укусы. А что насчет тебя?
— Теперь, когда ты мне это рассказала, мне нравится. — Я не могу отвести от нее глаз. — А как насчет кнутов и прочего?
— В книгах выглядит лучше. Лично для меня — нет. Анальный секс? — спрашивает она так, словно это самый обычный вопрос, который можно задать человеку, с которым ты встречался всего три раза.
— Никогда этого не пробовал, и, честно говоря, меня это немного пугает. А тебя?
— То же самое. Как насчет совместного использования игрушек? — Черт возьми, каждый из этих вопросов заставляет меня трепетать.
— Этого я тоже никогда не делал, но после прочтения той сцены в «Заснеженной гостинице» я определенно заинтригован. А как насчет еды и секса?
— Блин, ни в коем случае. Грибковая инфекция проявится в любую секунду. Лучше сначала поесть, а потом заняться сексом. Или, на самом деле, лучше сначала заняться сексом, потому что я бы никогда не стала плотно ужинать, а потом прыгать на батуте, если ты понимаешь, о чем я?
Я расхохотался. Она точно знает, как поднять настроение.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. И секс всегда вызывает у меня зверский аппетит. Согласен, гораздо лучше сначала заняться этим.
— Соски.
— А что насчет них? — ее прямота возбуждает, и в каком-то смысле потрясающая.
— Тебе нравится, когда их трогают? — уточняет она.
— Да, разве не всем это нравится?
— Ада… — она морщится и останавливает себя. — Некоторым не нравится.
— А тебе?
— Да, определенно, — кивает она с широко раскрытыми глазами и энтузиазмом. — И они не слишком чувствительны. Ты можешь быть с ними чуть более груб. — Она сказала «ты».
— Они сейчас возбуждены? — она резко выдыхает. Черт, ситуация быстро обострилась. У меня ужасное предчувствие, что в этой игре гипотез это окажется слишком реальным вопросом.
Она тихо выдыхает «да», и я чувствую, как вся комната вокруг нас замирает.
— У тебя стоит? — Черт возьми, эта женщина меня погубит. Что за вопрос. Если бы здесь не было этого пледа, ей даже не нужно было
— Да, — признаюсь я, мой голос звучит тихо. Воздух между нами сгущается. Я чувствую, как у меня скручивает живот, словно я стою на краю трамплина для прыжка, заставляя себя сделать следующий шаг. — Тебе нравится, когда тебе говорят, что делать?
— Даже очень. — Теперь ее глаза горят. Я вижу, как бьется жилка у нее на шее, когда ее пульс учащается. Мое сердце тоже бьется быстрее. Я не могу думать ни о чем, кроме как о том, как сильно хочу увидеть ее обнаженной.
— Сними свою футболку. — Без колебаний она скрещивает руки на груди и снимает ее через голову, обнажая прозрачный белый бюстгальтер. Я сам вижу, что она не лгала, ее идеальные розовые сосочки плотно прилегают к тонкому материалу. Я вдавливаю кулаки в глазницы, пока не вижу звезды.
— Твоя очередь, — говорит она, прикусывая губу.
— Ты… — я начинаю задавать другой вопрос, но она перебивает.
— Нет, — кивает на мою грудь, затем наклоняет голову. — Твоя очередь снимать футболку. Только так это будет справедливо. — Я делаю, как она говорит, и мне кажется, что быть полуобнаженным перед ней — самая естественная вещь на свете.
— Тебе нравится грубость, Кара?
— Иногда. В другое время мне нравится более мягко и неторопливо, в зависимости от моего настроения. Но грубость в заботливом смысле, когда мы оба даем и получаем то, что хотим и в чем нуждаемся. Я не хочу, чтобы меня по-настоящему обидели.
— Кажется, понимаю, — шепчу я.
— Меня действительно заводит мысль о том, что кто-то может хотеть меня так сильно, что не сможет сдерживаться. Мне нравится, когда в книгах секс жадный и отчаянный. У меня очень напряженный мозг, поэтому мне нравится идея, что он будет настолько интенсивный, что я не смогу думать ни о чем другом.
— Что ты думаешь о том, чтобы потрогать себя на глазах у кого-то? — Черт возьми, что я, нахрен, делаю?
— Ты спрашиваешь или приказываешь? — она приподнимает бровь и прикусывает нижнюю губу.
Я не хочу заходить слишком далеко, но не могу скрыть улыбку, и уже не могу понять, кто на кого давит.
— Может, лучше сказать прошу?
— Скажи мне, что делать, Люк. — В ее устах мое имя звучит так непристойно. Это лучшая игра, в которую я когда-либо играл.
— Сними штаны, — говорю я, и она сбрасывает плед со своих колен на пол и встает. Так близко ко мне и в то же время так далеко. Я не могу оторвать глаз, когда она расстегивает пуговицу и молнию, спуская их по бедрам, а затем и вовсе снимая. Она откидывается на спинку дивана со своей стороны, подтянув колени и сжав их вместе, лишая меня возможности увидеть то, что я действительно хочу увидеть.
— Что теперь?
— Раздвинь ноги. — Все в комнате расплывается словно в тумане. Единственная ясность — это Кара, распростертая передо мной, прекрасная и пылающая. Я должен помнить, что нужно дышать.
— Что самое пошлое, о чем ты читала в своих книгах?
— Я даже не могу начать рассказывать тебе об этом. Так много пошлости. Дарк романы — это полный пиздец, и не заставляй меня говорить о сексе с инопланетянами, монстрами и вампирами, которые мне нравятся в книгах, но, очевидно, не в реальной жизни. Задай другой вопрос.