Шрифт:
– Чай остынет, вы бы лучше позвонили еще раз, — сказала вдовая леди Бинфорд.
Леди Сьюзен Бинфорд была весьма энергичной пожилой дамой, которая кокетливо намекала на мнимые болезни большую часть жизни; Кловис Сангрейл непочтительно замечал, что она простудилась на коронации королевы Виктории и решила больше этого не допускать. Ее сестра, Джейн Тропплстэнс, которая была на несколько лет моложе, тоже выделялась из числа прочих: ее считали самой рассеянной женщиной в Миддлсексе.
— Я и впрямь была необычайно внимательна в этот день, — весело заметила она, когда
— А что вы сделали с Луизой? — спросила ее сестра. — Разве вы не взяли ее с собой? Вы сказали, что собираетесь.
— Боже правый, — воскликнула Джейн, — что я сделала с Луизой? Я, должно быть, оставила ее где-нибудь.
— Но где?
— В том-то и дело. Где я ее оставила? Я не могу вспомнить, были Кэрривуды дома или я просто оставляла им визитные карточки. Если они были дома, то я скорее всего оставила Луизу там, чтобы поиграть в бридж. Я пойду, позвоню лорду Кэрривуду и все выясню.
— Это вы, лорд Кэрривуд? — поинтересовалась она у телефонной трубки. — Это я, Джейн Тропплстэнс. Я хочу узнать, видели вы Луизу?
— Луиза… — раздалось в ответ. — Мне суждено было видеть ее три раза. В первый раз, вынужден признать, она не произвела на меня впечатления, но музыка производит эффект со временем. Но я не думаю, что хотел бы посмотреть ее снова прямо сейчас. Вы хотите предложить мне место в своей ложе?
— Не оперу "Луиза", а мою племянницу, Луизу Тропплстэнс. Я думала, что могла оставить ее у вас дома.
— Вы сегодня днем позабыли у нас карты, это я понимаю, но не думаю, что вы позабыли племянницу. Лакей наверняка сказал бы, если б это случилось. Неужели вошло в моду оставлять людям племянниц, как карточные колоды? Надеюсь, что нет; некоторые дома на Беркли-сквер для таких новшеств просто не приспособлены.
— Она не у Кэрривудов, — объявила Джейн, возвращаясь к чаю, — теперь я вспомнила; может быть, я оставила ее в отделе шелков "Селфриджа". Может, я попросила ее подождать минутку, пока я взгляну на шелка при лучшем освещении, а потом про нее забыла, когда обнаружила, что не захватила с собой ваш образец. В таком случае она там еще сидит. Она с места не двинется, пока ей не скажут; у Луизы напрочь отсутствует самостоятельность.
— Вы сказали, что осматривали шелка в "Хэрродс", — заметила вдова.
— Неужели? А может, это было в "Хэрродс". Я и в самом деле не помню. В одном из тех мест, где все так добры, очаровательны и услужливы, что никому не хочется даже рулон хлопка унести из такого чудесного окружения.
— Я полагаю, вам следует забрать Луизу. Мне не хочется думать, что она сидит там одна-одинешенька среди множества незнакомых людей. Может так случиться, что какой-нибудь беспринципный субъект завяжет с ней разговор.
— Невозможно. Луиза не вступает в разговоры. Я так и не смогла обнаружить ни единой темы, насчет которой она могла бы произнести нечто членораздельное, кроме: "Вы так думаете? Я полагаю, что вы совершенно правы". Лично я думаю, что ее молчание о падении министерства Рибо было смехотворным, учитывая, сколько раз ее покойная мать посещала Париж… Эти бутерброды слишком тонко нарезаны; они распадаются задолго до того, как их успевают донести до рта. Это попросту абсурдно — выбрасывать пищу в воздух; да, выглядит настолько же абсурдно, как форель, набрасывающаяся на майскую мушку.
— Я немало удивлена, — сказала вдова, — что вы можете так сидеть, спокойно попивая чай, когда только что потеряли любимую племянницу.
— Вы говорите так, как будто я потеряла ее навеки, в кладбищенском смысле, а мы лишились ее временно. Уверена, что сейчас вспомню, где ее оставила.
— Вы не посещали никаких священных мест? Если вы оставили ее бродящей у Вестминстера или у Святого Петра, на Итон-сквер, и она не сможет удовлетворительно объяснить, почему там оказалась, то Луизу схватят согласно акту "Кота и Мыши" и отправят прямиком к Реджинальду Маккенне.
— Это было бы чрезвычайно неудачно, — сказала Джейн, перехватывая сомнительный бутерброд на полпути. — Мы едва знакомы с МакКенной, и было бы весьма утомительно телефонировать совершенно постороннему лицу, какому-нибудь безразличному частному секретарю, описывать ему Луизу и просить, чтобы ее вернули обратно к обеду. К счастью, я не была ни в одном охраняемом месте, хотя и столкнулась с процессией Армии Спасения. Мне показалось очень интересным идти рядом с ними, они совсем не похожи на то, как я их представляла с восьмидесятых. Тогда они бродили повсюду, неопрятные и растрепанные, будто выражая своими улыбками негодование, и теперь они — нарядные, бойкие и ярко разукрашенные — прямо ходячие клумбы с религиозными убеждениями. Лаура Кеттлвей повстречалась с ними на станции Довер-стрит на днях, а потом рассуждала, сколько добрых дел они сделали, и как много мы бы потеряли, если бы их не существовало. "Если б их не было", сказала я, "Грэнвиллю Банкеру пришлось бы изобрести что-нибудь в точности похожее на них". Если вы произносите нечто подобное на станции достаточно громким голосом, ваши слова звучат как настоящая эпиграмма.
— Я все же думаю, вам надо что-нибудь предпринять в связи с Луизой, — сказала вдова.
— Я пытаюсь вспомнить, была ли она со мной, когда я направилась к Аде Спелвексит. Я была просто в восторге. Ада пыталась, как обычно, повесить мне на шею эту ужасную женщину Корятовскую, прекрасно зная, что я не переношу ее, и она по неосторожности сказала: "Она покидает свой нынешний дом и собирается переехать на Сеймур-стрит". "Смею сказать, что так и будет, если только она продержится там достаточно долго", ответила я. Ада не обращала на это внимания минуты три, а затем она стала определенно невежливой. Нет, я уверена, что не оставляла там Луизу.
— Если б вы могли вспомнить, где все-таки ее оставили, это было бы ближе к сути дела, чем долгие отрицания, — сказала Леди Бинфорд. — Пока все, что нам известно — что она не у Кэрривудов, не у Ады Спелвексит и не в Вестминстерском аббатстве.
— Это немного сужает область поисков, — с надеждой сказала Джейн. — Я полагаю, что она, должно быть, оставалась со мной, когда я поехала к Морнею. Я знаю, что пошла к Морнею, поскольку помню, что встретила там этого чудесного Малькольма Как-его-там — ну, вы знаете, кого я имею в виду. У людей с необычными именами есть немалое преимущество — не нужно запоминать их фамилии. Конечно, я знакома еще с парочкой Малькольмов, но ни одного из них нельзя назвать чудесным. Он дал мне два билета на "Счастливый воскресный вечер" в Слоан-сквер. Я, наверное, забыла их у Морнея, но все равно с его стороны было ужасно мило сделать мне такой подарок".