Лукавые истории из жизни знаменитых людей

Бретон Ги

* * *

Казанова! Никого женщины не любили так сильно, как его. Он родился в Венеции 2 апреля 1725 года в семье итальянских комедиантов. В 16 лет он стал семинаристом. Это, однако, не помешало ему начать карьеру покорителя дамских сердец. Он был влюблен в молодую девушку по имени Анжела, но она не отвечала ему взаимностью. Тогда он поведал о своих печалях подружкам Анжелы Нанетте и Мартоне. Две плутовки замани­вают Казанову в спальню под предлогом, что ночыо туда должна прийти Анжела. В полночь, устав от ожиданий, вся троица «по-дружески» укладывается в постель. Но Казанова не был бы Казановой, если бы не проявил галантность в отношении подружек своей возлюбленной и не оценил бы по достоинству их сокровища...

Это блестящее начало вселило в него уверенность и пробу­дило вкус к подобным развлечениям. Ему в голову пришла мысль, что придется, вероятно, отказаться ог карьеры священ­нослужителя ради карьеры соблазнителя.

Некоторое время спустя он совратил одну за другой двух монахинь и племянницу кюре. Видимо, сказались его вкусы семинариста.

Вскоре каждая женщина стала вызывать в нем волнение, и у него крепла мысль, что он способен соблазнить любую. При виде красивой девушки его охватывала дрожь. Однажды друзья предупредили его, что родственнице одного из них придется провести с ним ночь под одной крышей. Это сообщение так взволновало его, что у него носом пошла кровь. Кровотечение удалось остановить лишь через 15 минут.

Его экстравагантное поведение вскоре обратило на себя внимание инквизиции, в соответствии с решением которой он был заключен в венецианскую тюрьму. 15 месяцев спустя ему удалось совершить дерзкий побег. Он укрылся во Франции, где его сразу же окрестили Атлетом Венеры.

В своих мемуарах он не описывал в подробностях свои любовные похождения, как правило, ограничиваясь фразой: «...и тогда природа заговорила в нас».

Правда, следует заметить, что в ту пору природа была излишне говорливой...

На склоне лет Казанова уединяется, начинает осмысливать прожитое и вскоре создает себе репутацию блестящего филосо­фа. Слава его столь велика, что в 72 года он получает письмо от одной молодой особы из Венгрии, в котором та простодушно предлагает ему стать... ее наставником. И он со всей серьезнос­тью принимает это предложение.

* * *

У Шатобриана донжуанство приобретает романтическую окраску. В 24 года по возвращении из Америки он похищает — конечно же, при свете луны — молодую Селесту Бюиссон де ля Винь. Ей первой было суждено узнать его коварство.

Сразу же после женитьбы он забывает о ней и уезжает в Англию. Там он весьма успешно разъясняет многим англичан­кам истинный смысл французского слова «флиртовать» .

Возвратившись в Париж, Шатобриан публикует поэму «Атала» и благодаря ей становится знаменитостью. Появляется множество поклонниц его таланта. Самых хорошеньких он делает своими любовницами. К этому методу он будет прибе­гать всю свою жизнь. После утонченной мадам де Бомон, которая проехала всю Францию, чтобы умереть в его объятиях в Риме, его благосклонностью пользовались мадам де Кюстин, мадам де Кастеллян, мадам де Дюра, мадам Рекамье и многие другие...

В какой-то момент он вдруг вспоминает о своей жене, возвращается к ней, и супруги поселяются опять вместе в замке

«Долина волков», где он пишет поэму «Страдания». Чета ведет, похоже, размеренный образ жизни. Шатобриан работает в от­дельном флигельке, находящемся в глубине парка. Он работает ночи напролет и возвращается под утро в замок бледный и разбитый. Простодушная мадам Шатобриан журит его и ук­ладывает спать. Так продолжается до тех пор, пока она не узнает, что за флигелем находится калитка, через которую поклонницы поэта проникают в кабинет «затворника». И тогда ей становится ясно, почему супруг так устает.

— Я прихожу в ужас, когда подумаю, что он имел наглость называть это вдохновением,— говорила она.

В 67 лет Шатобриан, посол и пэр Франции, еще прогуливал­ся по Елисейским полям со своей молодой любовницей Гортен­зией Аллар.

В 80 же, будучи вдовцом, поэт, наполовину парализован­ный, предложил мадам Рекамье, ослепшей к тому времени, стать его женой. Но она отказала ему... Шатобриан не смог пережить этого удара и несколько недель спустя умер.

* * *

Альфред де Мюссе признавал, что «ему влюбиться так же легко, как схватить насморк». Поэтому можно сказать, что он постоянно был «простужен».

В четыре года он влюбился. Когда родители ему сказали, что предмет его воздыханий его кузина, он радостно воскликнул: Она моя! Она будет моей всегда!

После чего заявил, что хочет на ней жениться. Правда, этому проекту не суждено было сбыться.

Позднее он «схватывал насморк» с гризетками (одна из них послужила ему прообразом Мими Пинсон), актрисами, светски­ми дамами...

Но Мюссе - это не Казанова. Дитя своего века, он любил женщин высокопарно, романтически. Ему были необходимы рыдания, стенания, душераздирающие расставания, ночи в оди­ночестве, чтобы упиваться своими страданиями и черпать в них вдохновение. Как мы далеки от столь милого распутства наших предков! Жан-Жак Руссо сделал свое дело.

Мюссе, неуравновешенный, чувствительный, дерзкий, обидчивый, обладал всеми качествами, необходимыми для то­го, чтобы понравиться писательнице, такой же исступленной, как и он сам.

Его любовь к Жорж Санд — это нескончаемая вереница неистовых криков, страстных поцелуев и звона разбитых таре­лок. Они писали друг другу удивительные письма. Однажды Мюссе написал ей: «Мне кажется, что я запечатываю не письмо, а сердце. Я чувствую, как оно сжимается и перестает биться».

В страстном порыве она ему тут же ответила: «Хочешь, умрем вместе?».

Они часто ссорились. Нередко их ссоры заканчивались потасовками, и он бегал за ней с ножом. На следующий день в знак примирения она присылала ему в черепе прядь своих волос.