Лукавые истории из жизни знаменитых людей

Бретон Ги

—- Где ты возьмешь деньги, чтобы прилично одеваться?

— Намерен ли ты жениться?

Оноре парирует удары, уворачивается, сам делает выпад.

Словесная перепалка напоминает дуэль на шпагах.

— В каком жанре ты собираешься писать?

— Кем ты собираешься быть: поэтом, драматургом, романистом?

Последний вопрос ставит его в тупик. Если бы в тот момент он догадался взглянуть на Лору, он бы увидел, что она подает ему знак, который они изобрели еще в детстве. Но он, к сожалению, опустил голову... Внезапно их глаза встреча­ются. Она тут же наморщивает нос и подмигивает ему. Встре­тив поддержку, Оноре воспрянул

духом и с новой силой бросается в бой. Одним махом он опрокидывает все возраже­ния родных.

Лора уверена, что он станет знаменитостью. Он не говорил бы столь пламенно, если бы сомневался в своем предназначе­нии. И потом, она знакома с первыми литературными опытами брата: сатирическими сказками, набросками романов, эссе о Расине, Париже, жителях Водуа...

После реплики, которую Лора не расслышала, все внезапно замолкают. Лора смотрит на брата. Он весь взмок, но, судя по его улыбке, она понимает, что он одержал победу. Однако семья не хочет сдаваться быстро.

—Утро вечера мудренее,— говорит сурово бабушка.— Пошли-ка спать.

Все желают друг другу спокойной ночи, и Лора незаметно сжимает руку своего брата.

Едва коснувшись подушки, Оноре засыпает.

На следующее утро, войдя в гостиную, он видит, что все уже в сборе, чтобы держать семейный совет.

— Садись,— говорит месье Бальзак.— Вот что мы решили.

И Оноре узнает, что ему дают два года на то, чтобы доказать, что у него есть талант.

— Ты будешь получать от нас 1500 франков в год,— сооб­щает мать.

На эту сумму можно лишь едва свести концы с концами. В душе мадам Бальзак рассчитывает, что нищенское существова­ние, которое можно влачить на эту сумму, образумит Оноре и он откажется от своих безумных идей.

Оноре с удивлением спрашивает:

— Разве я буду жить отдельно?

— Да, мы уезжаем из Парижа. Когда отец уйдет в отстав­ку, нам не будет хватать денег, чтобы жить здесь. Мы собираем­ся уехать в провинцию. Тебе придется снимать комнату.

Все эти новости буквально ошарашивают Оноре: его семья уезжает в Вильпаризи, ему выделяют 1500 франков, он будет снимать комнату. Но все это ничто по сравнению с тем, что ему дают два года. Целых два года!.. Этого более, чем достаточно, чтобы добиться известности, стать первым писателем в мире, чтобы прославить семью... И он бросается в объятия своих родителей!

— Но есть одно условие,— говорит мадам Бальзак.— Ни одна живая душа не должна знать, что ты занимаешься рифмоплетством в Париже. Для всех — ты уехал в Альби, к своему кузену. Поэтому ты не должен встречаться ни с кем из наших друзей и появляться в тех местах, где нас знают. Ты будешь регулярно приезжать в Вильпаризи и привозить туда доказательства своего труда...

* * *

Неделю спустя Оноре обосновывается на улице Ледигьер в доме № 9, неподалеку от Арсенала, в мансарде, снятой им за 60 франков в год. В его распоряжении деревянный стол, четыре стула, железная кровать и этажерка для книг. Расставив все по своим местам, Оноре садится на краешек кровати и рассматривает свое жилище.

Стены в пятнах, паркет выщерблен, и если здесь холодно уже в конце сентября, то зимой он просто замерзнет... Через крышу, крытую черепицей, просвечивает небо.

Но, несмотря на это, хорошо, что тебе 20 лет и ты полнос­тью свободен, а твоя голова полна идей и замыслов. Оноре подходит к окошку. Перед ним открывается море крыш, видне­ются

вдали блестящий на солнце купол Пантеона, башни Нотр-Дам, колокольни, флюгеры, вокруг которых летают ласточки. Вот тут, у окна, он поставит свой стол, чтобы работать наедине с Парижем... От этой мысли он приходит в восторг: наедине и в то же время вместе с Парижем, этим удивительным и прекрас­ным городом, который даст ему столько сюжетов, сколько он пожелает...

Он выглядывает из окна, чтобы посмотреть на свой дом. В окне третьего этажа он замечает множество цветов и клетку с канарейкой. Оноре видит также молодую белокурую особу, которая, нагнувшись над клеткой, просовывает между прутья­ми листик салата. Он взволнован. У незнакомки белые изящные руки, но как узнать, хороша ли она собой? Оноре, высунувшись по пояс из окна, ждет, когда его соседка появится вновь. Проходит не меньше десяти минут. Отчаявшись, он уже хочет отказаться от своей затеи, как вдруг замечает, что девушка начинает поливать цветы. Он опять высовывается из окна. Но, увы, она исчезает. Минуту спустя хлопает дверь. Должно быть, незнакомка ушла. Оноре возвращается к своим мыслям. Сначала он перечитает всех великих писателей, чтобы выработать свой собственный стиль. Нужно, чтобы они всегда были у него под рукой: сюда он поставит Бомарше, сюда Мольера, сюда Вольтера… Но при звуках песенки, доносящейся с улицы, томик Вольтера падает у него из рук. Оставив книги, Оноре бросается к окну. Она там... Облокотившись на подоконник, она напевает модный романс. Он видит ее плечи, на которые наброшена черная шелковая шаль, а на белокурых волосах зеленую ленту, которой только что не было.

Оноре слушает, как она поет. Какой у нее приятный голосок...

Но как же увидеть ее лицо? В одно мгновение он придумывает тысячу способов: связать веревку из простыней и спуститься к ней, как акробат, или имитировать пение соловья, чтобы заинтриговать ее и заставить поднять головку, или же постучаться к ней в дверь как бы по ошибке... Как же она грациозна! Чтобы лучше разглядеть ее, он хватается за край водосточной трубы, и от его неловкого движения падает кусок штукатурки.

Боже! Оноре с ужасом следит, как летит вниз штукатурка..Сейчас она угодит прямо на белокурую голову... Пылающее от гнева лицо поворачивается в его сторону:

— Дурак! — кричит девушка.

Оноре отпрыгивает от окна, красный от стыда и еще боль­ше огорченный, потому что он успел заметить, что у незнаком­ки прекрасное лицо и самые красивые глаза в мире.

Опять все пропало из-за его неловкости.

С головой погрузившись в работу, он пытается забыть об этом случае. Однако замыслы, столь многочисленные минуту назад, ускользают от него, и лист бумаги остается чистым.

Когда перед тобой лист бумаги, из тысячи сюжетов, кото­рыми полна твоя голова, интересных и соблазнительных, нужно выбрать один.

А Бальзак, полный амбициозных планов, еще не сделал свой выбор. Так... Так... Из чего бы сделать шедевр? Он мучи­тельно раздумывает, десять раз окунает гусиное перо в черниль­ницу и... рисует на белом листе человечков. Так... Святой Людо­вик! Нет... Римляне? Это устарело. Философская проблема? Может быть, но какая?

В итоге вся страница измалевана, и Оноре, скомкав в ярости бумагу, бросает ее в корзинку.

Он берет новый лист и пишет заголовок: «Корсар». Но заглавие это еще не все. Вскоре и второй изрисованный человеч­ками лист летит туда же.