Лукавый сексуальный лжец
Шрифт:
настолько чересчур, что мне хочется громко заржать. Эта девчонка как
клишированная порно-звезда. Я недоуменно смотрю, как она начинает
раздеваться, шлепнув меня по груди снятой блузкой, а потом и трусиками,
после того как стянула с себя джинсы.
В голове проносится нелепейшая мысль: если бы это увидела Марго, она
ржала бы, как конь. Это так нелепо и так смешно, что я бы к ней
присоединился.
И, господи, от этого у меня ни фига не встанет.
Закрываю
абсолютной незнакомкой. Ее руки решительные и грубые; оцарапав мне
грудь, она стаскивает с меня джинсы до середины бедер. Опустившись на
колени, делает все, что, как думают женщины, жаждет каждый мужчина:
много языка и немного зубов, глаз не спускает с моего лица, сосет, активно
двигая головой, и восхищается мои членом.
Презерватив надет. Она хочет сверху. Я чувствую какую-то отчаянную
похоть – не потому что вот-вот кончу, а словно боюсь, что желание сойдет на
нет. Звуки, которые она издает – явный перебор, и они специально для меня:
ахи и охи, вскрики и стоны на тему того, какой большой у меня член, как она
сейчас кончит, и как хочет, чтобы я трахнул ее до боли, и что-то еще
нечленораздельное. Запустив руки себе в волосы, она дергает их от якобы
мучительного удовольствия.
Она так паршиво притворяется, от чего теряю темп. Я ленивый говнюк,
поддавшийся ненапряжным привычкам. Зажмуриваюсь сильнее от этой
жалящей мысли.
Но едва закрыв глаза, импульсивно начинаю думать о Лондон: о ее
теплой коже и тяжелой груди в моих ладонях, о звуках, рвущихся – словно
она старалась, но не смогла больше сдерживаться – из ее горла.
Происходящее сейчас все-таки ни капли не похоже на секс с Лондон – как бы
яростно я не цеплялся за эти воспоминания.
Мысль, что мне нужно думать о Лондон, чтобы сохранить эрекцию,
подчеркивает уже зародившуюся панику в моей груди. Да я долбаный идиот!
Я ведь знаю, чего хочу, и трачу время, не находясь рядом с ней.
Я получил диплом, играл в команде по водному поло с лучшими
спортсменами мира, но я по-прежнему остался все тем же, каким был
больше четырех лет назад, в день, когда вошел в тот дом у пляжа и трахнул
Эли Стирлинг.
Хватаю переигрывающую красотку, объезжающую меня, чувствуя, что
пора заканчивать, пока я не переборщил с самоанализом и не психанул прямо
тут. Поглаживаю ее между ног – хорошо прижимая пальцы и настойчиво
двигаясь по кругу – и она, удивляя саму себя, начинает нуждаться в большем.
Удовольствие стало реальным. Я замечаю, как подрагивают ее бедра, как
начинает пульсировать внутри.
Она встречается со мной жадным взглядом.
– Шлепни по сиськам! – кричит она. – Шлепни по сиськам!
Я ошалело пялюсь на нее.
– Ч-что?
– Шлепни. Ударь. Мать твою, просто сделай это!
Помедлив, чувствую, как кровь холодеет от ужаса. Протянув руку, я
делаю, как она сказала, и ощущаю, как внутри нее я полностью обмяк, даже
когда она с воплями кончает, запустив ногти мне в кожу.
Внутри меня словно срабатывает переключатель, и я понимаю, почему
она не представилась.
Понимаю, почему и квартира показалась знакомой. И нет, я не трахал ее
соседку.
Я когда-то трахнул именно эту девчонку.
И забыл.
***
От хохота Марго чуть не задыхается.
– Зря ты сказал мне, ой зря, – тяжело дыша, говорит она. – Я не дам тебе
забыть этот вечер! Ни за что.
Этот вечер запросто можно назвать худшим в моей взрослой жизни. Я
настолько противен сам себе и знаю только двоих людей, с кем могу
поделиться и кто мне не даст спуску: это Марго и Дилан.
– Я и не хотел тебе рассказывать, – со стоном говорю я. – Я сначала
позвонил Дилану, но он был под кайфом и хреново соображал. Мне просто
нужно поговорить с кем-нибудь.
– Боже, могу себе представить. Это ж жуть. Как ты мог ее не узнать? По
лицу, например. По сиськам. Ну хоть как-нибудь!
Я мотаю головой и, придерживая телефон, снова со стоном ложусь на
диван.
– Да не знаю я! Кажется, раньше она была блондинкой. И вроде бы
выглядела немного знакомой. Но, Марго – я сейчас скажу самую отстойную
вещь на свете, но уж слушай, раз взялась – она выглядела как миллион
других девушек. Худенькая, с длинными каштановыми волосами, большие
сиськи, накрашенные блеском губы.
– И как же ты тогда узнал ее?
Шлепни по сиськам! Шлепни по сиськам!
Качая головой, я отвечаю:
– Ну нет. Я тебе ни за что не скажу.
– О боже, ты прав, молчи.
Мы оба замолкаем, и мне слышен ее телевизор на заднем плане.
– Приедешь переночевать? – спрашиваю я.
– Люк, уже поздно.
– Ну Марго-о-о-о, – начинаю скулить я. – Я чувствую себя ниже
плинтуса, а дом такой большой и пустой.
– И что, даже постель мне застелешь?