Лукоеды
Шрифт:
– Здравствуйте.
– Нас четверо. Сегодня мы довольно много проехали на автомобиле. И прошу прощение за мое непрошеное вторжение в ваше уважаемое уединение, но мы были бы премного благодарны за размещение на ночь. Разрешите предложить немного ингаляции. Сухой, самой отборной нежнейшей анаши.
– Спасибо, но только не сейчас.
– Тогда прошу меня извинить.
– Конечно.
– И еще один момент. Хотя орнамент и не вызывает чувства преуменьшения, он почти предполагает, что ажурная работа выполнялась уже в последующий период.
– Г-н Эрконвальд.
– Эрконвальд.
– Я только что приехал. Всего лишь несколько часов назад. Фактически, я посмотрел всего две комнаты.
– О, простите. Я побеспокоил и очевидно озадачил вас. Покорно извиняюсь. Искренне. И, конечно, удаляюсь. Еще раз примите мои самые искренние извинения за необдуманное причинение неудобств. И спасибо, что не обругали меня.
– Но я, конечно, могу помочь вам. И возможно даже пустить вас на постой. Пожалуйста. Попросите ваших друзей войти. Если уж не с холода, то из темноты точно.
– Любезный. Как я благодарен. И внимаю вашему учтивому приглашению.
И с этим этот Эрконвальд делает три шага назад. Складывается почти пополам в поклоне и, моментально справившись с огромным дверным замком, уходит в ночь. Персиваль появляется из тени и, сжимая и разжимая свои большие пальцы, в нетерпении всплескивает руки.
– Ваша милость, пока я был занят тем, что укладывал торф в камине, я не мог не услышать вашего разговора. Когда я впервые столкнулся с этим человеком у двери, он мне столько выдал, что, если б я запомнил хоть половину, то наверно стал бы одним из самых образованных людей в нашей округе.
– У нас есть комнаты, Персиваль?
– Есть ли у нас комнаты, сэр? Да мы сможем разместить их всех, вместе с их далекими предками вместе взятыми.
– Я имею ввиду кровати.
– Кровати? Вы сказали кровати?
– Именно.
– И кроватей хватит. Мы смогли бы разместить даже всех тех, что покоятся на каждом из кладбищ в радиусе пятидесяти миль. Это точно.
– Будет достаточно и трех кроватей.
– Очень хорошо, сэр. Вино выберете сами?
– Какое вино?
– Что в погребах, сэр.
– Шутите?
– В таких серьезных делах, сэр, я никогда не шучу. Я рисковал своей жизнью и ногой, чтобы сохранить в целости и сохранности эти сладостные напитки. Мародеры так и шныряли вокруг. Ее милость так любила кларет и портвейн.
Во дворе прозвучал дверной колокольчик. Персиваль, ударив по колену кулаком, направился к двери и внезапно падает на оба колена на пол.
– Не обращайте внимания, сэр. Иногда, вправляя сустав, я промахиваюсь.
Остальную часть расстояния до двери Персиваль проползает. Медленно встает и отряхивает бриджи. Входит Эрконвальд, ведя за собой длинноволосую грудастую девицу в толстом белом свитере и оранжевом платье. За ними следуют двое мужчин, которые несут фонари, один с усами, другой с худым лицом под шапкой всклоченных густых волос. Оба одеты в спортивные пальто с кожаными заплатами, серые фланелевые брюки и черные туфли конторских служащих. В тусклом свете Эрконвальд просящим жестом медленно поднимает левую руку.
– О, любезный. Вы так милосердны. Роза, разреши представить тебе, о, к несчастью я не знаю вашего имени.
– Клейтон Клементин.
– А это Роза. Из Ратгара. Слева от меня мои коллеги, Франц Децибел Пикл и Джордж Путлог Рулет.
– Здравствуйте.
– Взаимно.
– Очарован.
– Любезный, боюсь, что мы вам навязались. Вы слишком мягки, чтобы сказать что-либо огорчительное незнакомцам. Нам не следует злоупотреблять вашим добрым характером. Мы явились без всяких подарков и сладостей. Вам стоит только кивнуть головой и мы тут же отбудем, забирая с собой на память моменты общения с вами.
– Отбудем. Черта с два.
– О, Роза. Не спорь.
– Что значит не спорь. Просидеть весь день зажатой на заднем сиденье вот этого автомобиля. Мне есть хочется.
Клементин, нервно дернув себя за галстук, облизывает губы. Роза одновременно улыбается в одну сторону и оскаливается в другую. Что довольно нелегко. Она в туфлях на высоких шпильках. Мощные ноги. Толстые губы и хриплый голос. И определенно решительная. Умеет управлять своими спутниками. Которые оказываются довольно слабохарактерными джентльменами.
– Позвольте предложить вам быть моими гостями. Обед скоро подадут. Персиваль проведет вас в ваши комнаты.
– О, мы перед вами в долгу.
Процессия поднимается по лестнице. Перешагивая через разлегшегося внизу Элмера. Персиваль со свечкой в руке тащит футляр с виолончелью, за ним следует Эрконваль с валторной в руках. Группу замыкают компаньоны с фонарем, последний из которых, Франц, останавливается, чтобы поскрести ногтем большого пальца каменную кладку. Поворачивается и видит, что снизу смотрю я, кивает головой, быстро улыбается и поднимается по лестнице дальше.
В библиотеке жарко рдеет в камине торф. Пыль осела и к старому спертому воздуху примешался запах моря. Гремя ключами, вошел с амбарной книгой Персиваль с каплями пота на лбу. Я закрыл большой гроссбух, который обнаружил в нижнем ящике. В нем перечень слуг. Четыре каменных особняка. Шестнадцать садовников. Три лодочника. Капитан яхты, восемь матросов, три механика. И на одной старой странице два тюремщика.
– Они прекрасно устроились, сэр. С видом на залив. Мадам предпочла устроиться чуть на отшибе. И выбрала северо-восточную башню. Можно подумать, что она готовится к войне. Выскочила на стену прямо босиком.
– Персиваль, вот здесь указан капитан яхты. Что это все значит?
– Так в лодочном ангаре на приколе стоит корабль, сэр.
– Корабль?
– Ну, лодкой его не назовешь. На нем есть собственный лифт, чтобы доставлять вас на ту или палубу. Огромное судно. В молодости я часто видел как на нем летом выходили в море гости, махая руками замку, а со стен в ответ палили пушки. То были великие дни, сэр. Все эти годы он простоял на приколе. А теперь, я не хочу что-либо комментировать, сэр. Но леди и джентльмен. Еще раз повторюсь, без комментариев, так как это не мое дело. Но один из них, тот что с копной волос. Да и музыкальный футляр, который я нес. Повторяю, я не хочу что-либо комментировать. Но на нем была надпись типа не открывать, ядовитые рептилии. Считаю, я должен доложить вам об этом, сэр.