Лукоморье. Книга Первая
Шрифт:
Все изменилось одним весенним утром, когда в дом к миссис Энн Паркер, матери Криса, приехал погостить один из родственников – мистер Эдвард Хейз.
– Ты правильно сделала, Энн, что развелась с ним. – Хейз отпил виски и вернул стакан на столик в гостиной. – Акции его нефтяной компании сейчас поднимаются. Имея неплохие дивиденды, ты можешь вложить часть прибыли в мой бизнес и стать партнером. Что скажешь?
– Меня сейчас больше заботит другое, Эд.
– Что именно?
– Будущее Криса. По-видимому, сыграла свою роль дурная наследственность по линии его папаши. Он совсем отбился от рук.
–
– Это не опасно?
– Нет. Не думаю. Военные действия, в основном, происходят на суше. Вряд ли у кого-то сейчас хватит смелости повторить Перл-Харбор.
Вот так и вышло, что он, Крис Паркер, оказался здесь. Его не интересовала армейская служба, как всех этих упоротых фанатиков, которые тратили на нее свои лучшие годы. Среди них он был настоящей белой вороной. Нелюбимый и презираемый всеми.
Сколько раз он замечал на себе насмешливые, полные ненависти взгляды.
Но сейчас он хотел, чтобы хоть кто-нибудь из них пришел сюда и спас его.
Если бы он только знал! Если бы мог хотя бы предположить, что однажды своими глазами увидит то, что видел несколько минут назад…
Как же он хотел сейчас оказаться в своем родном Майами! Он был бы рад оказаться вновь даже в доме отца своей матери, деда Джо.
Интересно, жив ли он сейчас или уже давно гниет в земле на местном кладбище?
Они с Паркером виделись всего один раз, когда Крису было около семи. В то лето отношения между его родителями были испорчены окончательно. Мать подала на развод и в итоге отхапала большую часть отцовского состояния и весь дом. Его же, во избежание травмирования нежной детской психики, решено было отправить на две недели в штат Иллинойс. Где, собственно говоря, неокрепшая психика маленького Паркера и получила настоящую травму.
В первый же вечер своего появления в доме у деда Паркер увидел Джо Митчелла на летней веранде с неизменной, как оказалось потом, упаковкой из шести бутылок мексиканской «Короны», вполглаза посматривающего игру «Чикаго Уайт Сокс». Появление в своей размеренной, одинокой жизни нового постояльца, по-видимому, не вызвало у старика положительных эмоций. Молча кивнув мальчишке на свободное кресло-качалку, дед открыл новую бутылку и продолжил смотреть игру.
Прошло около десяти минут, в течение которых Крис сидел, насупившись и ощущая себя самым несчастным человеком на планете. Его жестоко вырвали из привычного и уютного мира и поместили в чужой дом, где нет ничего, кроме скрипа кресла и непонятных криков комментатора.
– Еще пара страйк-аутов – и с новым бэттером надо будет расстаться. Да и как раннер он дерьмо, – наконец произнес Джо, ни к кому конкретно не обращаясь. Затем он медленно вздохнул и посмотрел, прищурив глаза, на внука: – Не скажу, что я рад видеть тебя здесь, парень. Не скажу, что буду о тебе слишком уж сильно заботиться. Но накормить и надрать задницу любому, кто посмеет тебя хоть пальцем тронуть, я смогу. В следующий уикенд мы поедем с тобой на озеро. Там еще остались сносные рыбные места. А завтра, если будет желание, мы прокатимся вместе на мою работу. Посмотришь, как делают вот эти замечательные вещи. – Старик постучал пальцем по жестяной крышке консервной банки с красной этикеткой. – И пусть меня сожрет стая диких собак, если хоть в одном штате ты найдешь что-либо вкуснее этого.
После следующего дня Паркер еще долгое время не мог есть говядину, да и вообще любое мясо. Слишком сильное впечатление на него произвело посещение скотобойни, где гнул спину этот старый маньяк.
Сегодня, когда обнаружилось отсутствие обратной связи с машинным отделением, капитан Тернер незамедлительно вызвал его. Ну, а кого же еще он мог направить на такое дело? Только младшего лейтенанта Паркера. Остальные офицеры ходят у него в любимчиках, поэтому тащиться через всю стометровую подлодку придется именно ему.
Когда Крис шел к отделению, он знал, что это будет всего лишь банальная мелкая проблема со связью, которую может решить любой матрос. Оптоволокно, на котором здесь работало практически все, не могло дать сбой. Скорее всего, эти тупоголовые сами что-то там напортачили. А он теперь вынужден идти и все за ними переделывать.
Люк в машинное отделение, как и положено, был закрыт. Еще на подходе к отсеку у Паркера возникла мысль: что он будет делать, если подводники по каким-то своим идиотским соображениям решат еще и загерметизироваться изнутри? Долбить прикладом автомата по брони или идти назад к капитану, чтобы получить очередную порцию сарказма в свой адрес?
Но фортуна сегодня была на его стороне. Индикатор внутренней блокировки помещения молчал. Это, конечно, могло значить, что вместе с системой внутренней и общей связи вылетела вообще вся электронная начинка, и тогда ситуация становилась намного сложнее. В общем, надо было разбираться на месте. Паркер подошел к люку и приказал одному из сопровождавших его подводников:
– Открывай.
– Слушаюсь, сэр! – незамедлительно ответил тот, перекинул автомат с плеча за спину и взялся руками за наружный штурвал механизма задраивания. Люк, к радости младшего лейтенанта, поддался, и Паркер привычно юркнул внутрь. Нога, ступившая первой на пол отделения, поехала в сторону, и Крис, неуклюже взмахнув руками, упал. Правая ладонь противно чавкнула обо что-то склизкое. Лейтенант быстро скосил глаза, и начавшая формироваться на его лице гримаса отвращения сменилась и застыла маской ужаса и настоящего страха.
– Что тут произошло? – Рядом с ним оказались вошедшие в помещение моряки.
Паркер почувствовал, как к горлу подступает тошнотворный ком. Воздух в закрытом отсеке успел пропитаться тяжелым запахом, словно…
Словно на скотобойне!
Крис ошарашенно вертел головой по сторонам. Внутри машинного отделения пол, аппаратура и механизмы во многих местах были залиты кровью. Кругом лежали изувеченные людские останки с отсеченными головами, конечностями, просто перерубленными пополам. Отчетливо бросались в глаза бумажно-белые, обескровленные, не прикрытые темной формой участки тел. Бесцветные губы, застывшие широко раскрытые глаза на испачканных кровью лицах…