Луна и солнце Людовика XIV
Шрифт:
Об этом факте нам сообщает Жан-Жак Манже в своем «Собрании химических редкостей» («Bibliotheca Chemica Curiosa»): «Однажды к г-ну Бойлю пришел плохо одетый иностранец и, побеседовав с ним какое-то время на различные, связанные с химией темы, попросил дать ему сурьму и некоторые другие металлы, которые обычно имеются в любой лаборатории. Незнакомец поместил все эти вещества в тигель и развел под ним огонь. Когда металлическая масса расплавилась, он показал присутствующим некий порошок, который тут же бросил в тигель; затем он сразу ушел, приказав помощникам Бойля оставить тигель на печи, пока огонь не угаснет; через несколько часов он обещал вернуться. Поскольку незнакомец не
Нет сомнения, что Роберта Бойля эта трансмутация не убедила, что позволило Луи Фигье одержать легкую победу, о чем он пишет с нескрываемым торжеством: «По этим сочинениям видно, что незнакомцу не удалось поколебать первоначальное недоверие Бойля, который сумел, в отличие от ван Гельмонта, устоять перед демонстрацией эмпирического опыта». Действительно, в 1661 году Бойль написал свой самый важный труд «Химик-скептик» («The skeptical chymist»), который многим нынешним противникам алхимии кажется направленным против герметического искусства. На самом деле там ничего подобного нет, и вполне достаточно заглянуть в любую из больших современных энциклопедий, чтобы в этом убедиться. В трактате критикуется теория Аристотеля о четырех стихиях: Бойль считал ее устаревшей и предложил взамен новейшее учение о химических элементах. Алхимия упоминается только в одном месте, причем отнюдь не в отрицательном смысле – скорее, здесь можно говорить о сомнении: «Мне хотелось бы узнать, каким образом можно добиться включения золота в серу, ртуть или соль, и я оплатил бы все расходы, связанные с подобным опытом. Должен признать? что мне самому это так и не удалось сделать».
В сущности, если бы Фигье продвинулся чуть дальше в своих исследованиях, он обнаружил бы, что Бойль никогда не принимал участия в трансмутации, а сообщение Жан-Жака Манже грешит неточностью. В действительности один немецкий химик (точнее, архимик, хотя термина такого еще не существовало) по имени Эттнер рассказал о том, как он посетил Бойля и предложил ему произвести несколько опытов. Это были «специальные» способы, посредством которых, как он считал, можно было бы совершить трансмутацию некоторых металлов в золото.
Итак, я без колебаний могу завершить свое историческое расследование утвердительным ответом, ибо последние трансмутации, рассмотренные нами, представляют собой истинно научные демонстрации. Обретя полную уверенность, я все же счел необходимым дополнить собранную информацию исследованием жизни одного из самых прославленных адептов, быть может, величайшего из всех, поскольку речь идет об авторе трактата «Открытый вход в закрытый дворец Короля» («Entree ouverte au palais ferme du Roi»), а именно – об Эйренее Филалете
Истинный Филалет
«Англия, – пишет Жангле дю Френуа, – не рождала еще человека столь необыкновенного, как сей прославленный аноним, называвший себя Эйреней Филалет: его имя, личность, биография, сочинения – все представляет собой неразрешимую загадку. Известно, что он появился на свет в Англии в 1612 году, поскольку в 1645-м, когда он написал свою главную книгу, ему было не более тридцати трех лет; но мы не знаем, в каком городе и в каком графстве он родился. Весьма вероятно, что его совсем маленьким увезли в английскую Америку. Об этом упоминается в небольшом трактате «Опыты по изготовлению филоеофском ртути» («Experiences sur la preparation du mercure philosophique»), который был напечатан в 1668 году в типографии Даниеля Эльзевира, издателя из Амстердама. Считается, что подлинное его имя было Томас Воген».
Следует признать, что аббат Лангле дю Френуа изложил все, что было известно в его эпоху о происхождении адепта, прославившегося под именем Эйреней Филалет. Столетие спустя немецкий историк Шмидер ограничится следующим восклицанием: «Тогда свершилось чудесное явление на западе Европы!». Этот алхимик чрезвычайно похож на Космополита тем, что оба они внезапно ворвались в Историю, обладая в полной мере знанием своего искусства, а затем столь же неожиданно исчезли так что никто не может сказать, где и когда они умерли – если умерли вообще. Как мы увидим, то же самое произойдет с Ласкармсом, и вполне позволительно задать себе вопрос, не помешало ли Александру Сетону пленение и, назовем вещи своими именами, убийство исчезнуть по завершении просветительской миссии таким же образом?
Чтобы составить некоторое представление об этом загадочном человеке и научиться его понимать, прочитаем вместе первую главу трактата «Открытый вход в закрытый дворец Короля».
«Я философ адепт и буду называть себя не иначе как Филалетом, и сие анонимное имя означает Поклонник Истины; в 1645 году от Рождества Христова, в возрасте тридцати трех лет, познав тайны медицины, алхимии и физики, решил я написать сей маленький трактат, дабы исполнить долг свой перед чадами науки и протянуть руку помощи тем, кто потерялся в лабиринте заблуждений. Одновременно желаю оповестить философов-адептов, что я ровня и собрат их, а также открыть свет тем, кто был обманут самонадеянными софистами, но может выбраться на истинный путь, если сам того захочет. Ибо предвижу, что многих просветит книга моя.
Это не сказки, это доподлинные и успешные опыты, которые я произвел сам и знаю о них все, как легко поймет из сочинения сего любой человек, ставший философом. И поскольку делаю я сие ради блага ближнего, то могу смело сказать, а люди должны мне поверить, что из всех, кто писал что-либо на сей предмет, нет никого, кто изъяснялся бы более ясным образом, чем я, и много раз охватывало меня искушение все оставить, ибо казалось мне, что было бы куда лучше скрыть истину под маской зависти; но Господь, коему сопротивляться не могу и который один ведает сердцами, принудил меня. И потому верю я, что в сей последний срок мира некоторым людям будет даровано счастье обладания этим бесценным сокровищем, ибо я писал с полной откровенностью и разъяснил все, что могло бы ввести в сомнение тех, кто приступил к изучению сей науки.
Я даже знаю нескольких лиц, которым сей секрет известен так же хорошо, как и мне, и не сомневаюсь, что есть другие философы, с коими надеюсь свести знакомство в самое ближайшее время. Господь совершает Святой Волей Своей то, что Ему угодно. Признаю, что недостоин быть орудием Его в подобных вещах. Но в этих самых вещах исполняю я Его Святую Волю, перед которой должны склониться все твари земные, потому что Он создал их лишь для самого Себя и для самого Себя бережет, ибо являет Он для них центр Вселенной, от Него все происходит и к Нему все возвращается».
Именно по этой первой главе определяют дату рождения адепта: если в 1645 году ему было тридцать три года, следовательно, появился он на свет в 1612-м. Однако мы имели случай убедиться, что не нужно слишком доверять «откровенности» Филалета, поэтому я не вполне убежден, что в названном году ему действительно было тридцать три года. К тому же это уточнение никак не связано с текстом самого трактата, да и не было обычая в начале алхимического труда указывать свой возраст. Если же мы вспомним, что Филалет был христианским мистиком, а в тридцать три года умер или, точнее, вознесся на небо, достигнув полного просветления, Христос, то выглядит вполне возможным предположение, что названный адептом возраст следует толковать с точки зрения инициации: это символ обретения познания, а не указание на реальный факт биографии.