Луна в мышеловке
Шрифт:
Вновь дернула наручники от переизбытка ощущений, задрожала, не зная, что делать… Мужские губы на миг отстранились, будто давая возможность поразмыслить, но его горячее мускулистое тело при этом притерлось чувственно и ласкающе, запуская какую-то сильнодействующую химию между ними. На животе, у пупка, Лали почувствовала его скользкую липкую влагу под твердой пылающей головкой члена, а еще аромат его феромонов, резко ударивший в нос, проникающий в легкие и в кровь, дурманящий и сладковатый.
Не заметив сопротивления, его губы вернулись вновь – суховато захватили ее нижнюю губу, посасывая, потом в рот попросился
Уже не в состоянии себя контролировать, позволила ласкать себя дальше, и когда терпеть стало невыносимо, закрыла глаза и робко ответила на поцелуй, который вдруг мягко, но настойчиво углубился, стал порывистым, провокационным, дразнящим, пока не обезумел в конец, алчно пожирая. Мужской язык то проникал ей в рот, вынуждая крепче прижиматься к его губам и посасывать, то ускользал. Губы отстранялись на миг, заставляя тянуться за ними и вновь набрасывались с новой необузданной силой.
Черт… Лали совсем растерялась, обезумела от этой нечестной игры, опьянела. Его обнаженное тело бесстыдно притиралось к ее, член ласкался о ее живот с усиливающейся скоростью, груди касались его груди, и соски вспыхивали от этих прикосновений жаром бесстыдства. Еще немного этого порочного безумия, и тело мужчины стало содрогаться над ней, вдавливая в постель. На живот выплеснулось что-то горячее и липкое, стекая по бокам. Его дыхание сбилось, обжигая шею, носом он потерся у нее за ухом, вызывая приступ лихорадочного озноба.
– Ла-а-али… – прошептал он тягуче ей в ухо, заставляя дрожать и все еще постанывая от удовольствия. – Это было божественно, как я и ожидал… – Постепенно выпрямляясь, мужчина прошелся каскадом неспешных поцелуев от ее шеи к груди и вновь по очереди сладко пососал один сосок, затем второй. Девушка вновь выгнулась, вовсе не чувствуя удовлетворения, только накрывающий, удушающий жар. Но ее мучитель, кажется, больше не собирался продолжать, потому что он полностью выпрямился, все еще сидя у нее на бедрах.
– Т-ты не можешь постоянно делать это со мной против моей воли! – набравшись сил, в отчаянии выпалила она срывающимся полушепотом, но мужчина лишь приложил палец к губам и тихонько зашипел и покачал головой, приказывая замолчать.
– Ни слова больше, – в его голосе, до сих пор нежном и тягучем, появилась вчерашняя жесткость. – Наверное, накануне я объяснил не достаточно доходчиво… Или ты невнимательно прочла контракт… – выдохнул он, слегка утомленный после оргазма. – Поэтому решила, что в моем доме и со мной можно вести себя так вольно. Так вот нет, Лали… За провинности я наказываю…
Его рука метнулась к ее лицу и стиснула ее щеки, заставляя смотреть на него и держать рот приоткрытым. В следующий момент по губам мазнуло что-то теплое, мокрое, почти безвкусное. Девушка зажмурилась, пытаясь уклониться, но это оказалось бесполезным.
– Оближи и поблагодари своего господина, Лали, – теперь уже совсем холодно и бескомпромиссно произнес он, и его голос
– Н-нет, – возразила она возмущенно, пытаясь помотать головой, и задергалась под ним, вырываясь и вдруг сообразив, что он вымазал ей губы в собственной сперме. Щеки вспыхнули с новой силой, потому что она все еще испытывала неутоленное возбуждение от его недавних ласк.
Губы мужчины скривились, из них вырвалось короткое хмыканье.
– Хорошо, – согласился он, но в этом согласии слышалась угроза. Его пальцы потерли ее подбородок, размазывая собственное семя. Затем они скользнули вниз, по дороге касаясь сосков, прошлись по животу и размазали влагу ниже. Стянув с нее взмокшие от их близости пижамные штаны на бедра, потерли трусики между ног, но не стали надолго там задерживаться. Потянувшись к прикроватной тумбочке, мужчина извлек оттуда небольшую коробочку, из которой достал какой-то маленький бирюзовый предмет. Лали напряглась, не понимая, что происходит. Предмет в его руках тихо зажужжал. Губы у девушки пересохли.
– Даже не думай! – выпалила она, помотав головой.
– «Прошу, не надо, господин», – тут же поправил он ее насмешливо. – «Я прошу прощения за все, что сделала, и благодарю за ваши ласки, доброту и заботу».
Лали даже не нашлась сразу, что сказать на такое. Он определенно над ней измывался… манипулировал, пытался свести с ума, выдрессировать, как какую-то собачонку!
– Да пошел ты знаешь куда, ублюдок! – вырвалось тут же на грузинском. – Даже не смей ко мне больше прикасаться! – вновь перешла на русский она. – Я тебе все глаза выцарапаю! Я… я… – дыхание ее вдруг сбилось, потому что его рука скользнула ей в трусики, и маленький вибрирующий предмет оказался прижатым к ее клитору, зажатый между губками и надежно зафиксированный тканью белья. – Аххх-ха-а-ах… – лишь издала протяжный стон она, когда по телу пошли вибрации удовольствия. – Уб-бери это… – выдохнула, вся дрожа и извиваясь.
– «Прошу милосердия, господин. Простите меня за беспорядок, который я устроила в своей комнате, за вещи, которые я испортила, за грубые слова в ваш адрес и за фамильярное к вам обращение», – вновь исправил ее он, на этот раз не так уж насмешливо, просто холодно и требовательно.
– Аххх, – вновь издала стон она, потому что вибратор никак не давал сосредоточиться. Одно она знала точно – просить прощения у этого морального урода она не собиралась. Лали зажмурилась, понимая, что она действительно хочет кончить… ей это просто необходимо после всех его наглых провокаций! Губы пощипывало от его семени. Девушка облизнулась и изогнулась вновь.
– Что ж, Лали… – вздохнул ее мучитель. – Полагаю, пока что тебе больше нечего мне сказать. Так что можешь наслаждаться, сколько выдержишь. Поверь, через пару часов это станет невыносимым и тогда ты попросишь прощения.
– Н-нет…
Мужчина равнодушно хмыкнул, обернулся назад и дернул край простыни в изножье. Одним ловким движением потянул на себя какой-то ремень, высвободив его из-за края матраса, и ловко накинул ей на одну ногу, затем такой же на вторую. Когда он встал, Лали дернулась, пытаясь уползти к изголовью, но ноги оказались накрепко зафиксированы и слегка раздвинуты. В последний раз изогнувшись дугой, она рухнула на постель, вымученная, распаленная, взбешенная…