Лунная пленница, или Как поймать сельо и остаться в живых

Путь служения Лунной богине Лойт всегда зависит от способностей девушки, а богиня никогда не ошибется в том, каким ключом ее жрица полностью откроет сердце, свое и чужое.

Кто-то способен лишь песней и танцем преображать сердца в очаг мира, у других одним только словом получается раздувать искру чувств и поддерживать огонек любви в душе. Искусство – та же магия, но более тонкая, незаметная, действующая исподволь.

А есть и путь меча – не преображающий, но охраняющий.

Если мне Лойт однозначно указала на путь магии, то моя старшая подруга Инара, не обладавшая сильным магическим резервом, предпочла путь меча.

Специализация разделила нас в старших классах жреческой школы, но мы были все еще в одном храме, хотя Инара – на два потока старше. После выпуска она была нанята в охрану купеческой дочери Пейши Риот.

Лунные девы существуют для того, чтобы девушки в Серых Холмах (а в идеале и во всем мире) не узнали неразделенной любви и разбитого сердца и не могли превратиться в какую-нибудь кошмарную, уничтожающую все живое тварь. Но нас частенько нанимают и для более приземленных целей, например, для охраны других жителей царства.

Так получилось, что сельо, особенно, лунные жрицы, прекрасно разбираются в искусстве любви и смерти, но совсем ничего не понимают в торговле. Потому наши купцы – либо бескрылые мужчины, либо потомки межрасовых браков или тех, кто попросил убежища на нейтральной земле между Светом и Тьмой.

Семейка торговцев Риот принадлежала к потомкам межрасового брака оборотней и сельо. Пейша, в отличие от большинства детей подобных браков, родилась не волчонком, а вполне симпатичной девочкой, с очаровательными кудряшками и конопушками, но иногда, в полнолуние, с ее любвеобильной волчицей не было никакого сладу, потому и требовались сторожа.

Мы с младшей жрицей были подружками в храмовой школе, потому историю знаю из первых уст. А о чем не рассказала Инара, несложно догадаться.

Как уже упоминалось, Пейша Риот родилась хорошенькой и нрав у нее, в общем-то, был недурной. Но ее волчица почти полностью подавила всё человеческое: она была хитра и завистлива, обладала кривыми лапами, рыжей кудлатой шерстью и угрюмым взглядом желтых глаз. И на человеческой ипостаси это отражалось ужасным образом.

Красивые парни из рода сельо шарахались от девушки, зато все окрестные кобели, что волчьей, что собачьей породы, так и норовили заскочить на оборотницу, даже когда у нее не было течки. Именно потому потомок оборотней купец Пустас Риот не мог нанять в охрану кого-нибудь из своего клана.

Купеческая дочь сразу невзлюбила Инару. Еще бы. На пути животного счастья волчицы всегда стояла сельо – живое воплощение прекрасного, утонченного, колдовского очарования лунной ночи. Инара обладала жемчужной, словно светящейся кожей, большими фиалковыми глазами, струящимися до колен темными волосами, всегда, впрочем, уложенными под шлем, и гибкой тонкой фигуркой, скрытой под доспехами.

Но как бы ни пряталась Инара, ничто не могло ее испортить. Женихи вились вокруг нее, что мухи, но сердце красавицы, освещенное лунным светом, оставалось холодным.

Не знаю, на что надеялся купец Пустас Риот, но он заплатил храму огромные деньги за договор охраны именно с Инарой, перебив даже царский заказ. Правая рука царицы Берра осталась без новенькой стражницы, но только хмыкнула, глядя, как толстопузый купец семенит рядом с насмешливо улыбающейся сельо, и не стала трясти указами и регалиями, бросив короткое:

– Проучи их, девочка.

* * *

Однажды купец отправился в торговое путешествие на острова вместе с дочерью. Пейша ликовала: приближалось полнолуние, а на корабле так много настоящих сильных мужчин, способных ублажить ее волчицу. К тому же, она прекрасно знала, что Лунные девы терпеть не могут морскую качку, брызги и вообще предпочитают далеко не удаляться от серебристо-серых берегов родины.

Но оборотница не учла, что честь для сельо превыше всего, а трудовой договор – дело чести.

Инара делила одну каюту с Пейшей. Вместо того, чтобы страдать от качки, лунная дева отлично себя чувствовала и тренировалась на палубе, на радость матросам, а страдала от морской болезни, наоборот, волчица, почти не выходившая из каюты из-за слабости.

А ведь дул еще легкий бриз, настолько легкий, что корабли опустили весла, дабы успеть миновать пролив дня за три. Пустас Риот экономил на очень дорогих корабельных заклинателях погоды.

В мире, битком набитом магическими существами, экономия может стоить жизни, особенно, на море. Каждый капитан, уважающий себя, а особенно, свою жизнь и экипажа, знал: шанс словить бурю в ясный день тем выше, чем меньше магии вбухано в корабль. Защита отводит тучи, но куда-то же им надо деваться, вот и проливаются в тем месте, где есть прореха в магическом щите. А если на корабле нет заклинателя, то это сплошная прореха, и судно становится игрушкой случая.

Шторм обрушился так внезапно, что не оставалось никаких сомнений в его природе: где-то поблизости маг разогнали туч, и корабль словил откат.

Команда ничего не успела. Какое там «свистать всех наверх, свернуть паруса»! Шквал налетел такой силы, что в одно мгновенье положила корабль на борт, макнув в волны оснастку. Парусное вооружение намокло мгновенно. Корабль тут же подняло на гребень гигантской волны, и под тяжестью многотонной, набравшей воды парусины треснула грот-мачта.

С палубы смыло всех, кто там находился – и половину матросов, и капитана, и жадного купца. Вода хлынула в незадраенные люки, прорвалась в каюты и трюмы.

Инара, не успевшая подняться наверх, рванула к подопечной. Благо, их каюты находились рядом. Стоя по пояс в бурлящей воде, прибывающей стремительно и страшно, она пыталась выбить дверь и орала:

– Открывай немедленно, Пейша!

– Нет! Тони сама, я не хочу!

Дверь вылетела после магического пасса, сопровожденного мощным пинком стражницы, но в каюте уже не было Пейши, там скалилась крупная волчица. И тут же, рыча, не обращая внимания на хлынувший поток воды, набросилась на спасительницу.