Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)
Шрифт:
— А кого еще тут можно встретить? — сказал Ларри, врываясь в мои мысли. — Должно быть, он все время следил за нами из подземелья Хау–те–лур.
Ларри с профессиональной ловкостью обшарил тело русского профессора, затем выпрямился, протягивая мне два внушительного вида магазина патронов и нож.
— Я попал ему в предплечье, — сказал он. — Пуля задела только мякоть руки, но это заставило его выронить ружье. Неплохой арсенальчик у нашего маленького русского профессора, а?
Я раскрыл свою медицинскую сумку. Мне тоже рана показалась довольно легкой. Ларри стоял рядом, глядя, как я перебинтовываю
— Вы захватили с собой еще один конденсор? — внезапно спросил он. — И как вы считаете, Олаф сможет разобраться, как им пользоваться?
— Ларри, — ответил я, — Олаф не там, где вы думаете., он где–то здесь.
У Ларри отвисла челюсть.
— Какого черта… Что. вы говорите? — прошептал он.
— Вы что, не слышали, как он истошно закричал, когда открылся камень?
— Нет, конечно же, я слышал, как он завопил, — сказал Ларри, — но я не понял, что произошло. И тут эта дикая зверюга накинулась на меня… — Он помолчал, глаза его расширились. — Куда пошел Олаф? — быстро спросил он.
Я показал на слабо освещенный проход.
— Тут только одна дорога, — ответил я.
— Приглядывайте получше за этой птичкой, — прошипел Ларри, кивнув на Маракинова, вскочил на свои длинные ноги и, с пистолетом в руках, побежал вдоль туннеля.
Я опустил взгляд на русского. Он лежал с открытыми глазами, протягивая ко мне руку. Я помог ему подняться на ноги.
— Я все слышал, — сказал он. — Мы пойдем за ними и побыстрее. Если бы вы взяли мне руку, я все–таки… в сотрясении, йес!
Я молча обхватил его за плечи, и мы двинулись по коридору следом за O'Кифом. Маракинов тяжело дышал, навалившись на меня всем телом, изо всех сил стараясь двигаться как можно быстрее.
Пока мы шли, я торопливо разглядывал светящиеся стены туннеля. Складывалось такое впечатление, будто свет исходит не от их гладкой, словно полированной поверхности, а откуда–то из глубины, придавая стенам иллюзорную глубину и объемность; каким–то необъяснимым способом создавался стереоскопический эффект. Проход круто повернул, некоторое время мы шли прямо, потом снова повернули… Вдруг меня осенило, что туннель освещался излучением крошечных точек, спрятанных глубоко в камне: они служили источником светящейся пульсирующей волны, которая потом распространялась дальше по всей полированной поверхности.
Где–то впереди послышался крик Ларри: «Олаф!» Я половчее подхватил Маракинова, и мы прибавили шагу. До конца туннеля оставалось совсем немного: впереди виднелась высокая арка и исходящее оттуда неяркое переливчатое сияние. Мне оно показалось похожим на туманную дымку, сквозь которую просвечивает радуга.
Наконец мы дотащились до конца туннеля, и я заглянул в зал, как будто перенесенный сюда из сказочного дворца короля Джинов, что находится за волшебной горой Каф [18] .
18
Гора Каф (или Кох), по арабским легендам, находится у крайнего предела земли, за ней начинается царство сказочных духов–джиннов
Передо мной стоял О'Киф, а шагах в десяти поодаль — Халдриксон,
На заводь, напоминающую огромный голубой глаз, уставившийся в потолок, сверху падали семь призрачно мерцающих столбов света: один из них был аметистового цвета, другой — розовый, третий — белый, четвертый — голубой, и еще три — изумрудного, серебряного и янтарного цветов. Все они опирались на лазурную поверхность заводи, и я знал, что это и есть те самые потоки излучения, внутри которых обретал свое существование Двеллер… но сейчас я видел только бледное подобие великолепной картины, какая предстала бы перед нами в дни полнолуния.
Халдриксон наклонился и положил на мерцающий серебристый бортик предмет, находившийся у него в руках. Я увидел, что это было тельце ребенка.
Бережно и осторожно положил он его на край заводи, перегнулся через бортик и сунул в воду руку.
В тот же миг он с диким воплем отдернул руку, задев при этом лежавшее перед ним маленькое тельце. В считанные доли секунды оно соскользнуло по краю заводи и упало в голубую воду.
Халдриксон, сжав кулаки, перевалился через бортик, до локтей погрузив руки в воду… и из его губ исторгся протяжный, хватающий за сердце вопль ярости и боли, в котором, казалось, не оставалось ничего человеческого.
Сразу вслед за ним прозвучал крик Маракинова.
— Держите его! — заорал русский. — Тяни его обратно! Быстро!
Он кинулся вперед, но не успел еще Маракинов преодолеть и половины расстояния, как О'Киф, опередив его прыжком, поймал норвежца за плечи и опрокинул его навзничь. Халдриксон остался лежать на полу, издавая хриплые всхлипывания и стоны.
Подбегая к заводи вслед за Маракиновым, я увидел, как Ларри наклонился над бортиком и, отшатнувшись, прикрыл глаза трясущейся рукой; увидел, как русский тоже пристально посмотрел туда, и в его холодных глазах появилась невыразимая жалость.
Заглянув в Лунную Заводь, я увидел там погружающуюся в воду маленькую девчушку, чье неподвижное мертвое лицо и застывшие, полные ужаса глаза были обращены прямо на меня… и медленно, медленно опускаясь вниз, она исчезла! И я понял, что то была Фрида, любимая Yndling Олафа.
Но где была ее мать и где Олаф нашел свое дитя?
Русский первым нарушил молчание.
— У вас там есть нитроглицерин, а? — спросил он, показывая на мою медицинскую сумочку, которую я бессознательно захватил с собой и крепко прижимал к груди, пока мы совершали свой безумный рейд по коридору.
Я утвердительно кивнул и достал лекарство.
— Шприц, — коротко скомандовал русский; я подал ему шприц. Набрав в него одну сотую грана нитроглицерина, он наклонился над Халдриксоном.
Маракинов закатал рукав норвежцу до середины предплечья. Руки моряка отливали неестественной полупрозрачной белизной — точно так же выглядела грудь Трокмартина в том месте, где ее коснулось щупальце Двеллера; ладони тоже покрывала белизна, чем–то напоминавшая редчайшей красоты жемчужину. Выше границы, отделяющей живую плоть от неестественно белого тела, Маракинов ввел иглу.