Лунный бог
Шрифт:
Воздвижение дэда в честь появления на небе Млечного Пути (Египет)
В египетской «Книге мертвых» говорится: «Это глава о позлащенном столбе (дэде), приложенном к шее просветленного. Умерший говорит: хребет этот (животворный столб-дэд. — Э. Ц.) — твой хребет, ты, сердце которого покоится (Осирис. — Э. Ц.)! Позвонки эти — твои позвонки, ты, сердце которого покоится! Ты был привезен к месту, достойному тебя… Я приношу тебе дэд, которому ты должен радоваться. Следует произносить эту главу при позлащенном дэде, прекрасно сделанном из сердцевины сикоморы. (Здесь связь со священной сикоморой. — Э. Ц.). Следует его приложить к шее просветленного, ибо тогда он войдет во врата подземного царства». Тогда усопшего не отталкивают от врат подземного мира. Ему дают хлеб, лепешки и много мяса с алтарей бога солнца, иными
Итак, двум небесным деревьям соответствовали два дэда. Уже древние тексты упоминают пару столбов, в египетской «Книге мертвых» речь идет о двух дэдах. Родственным им амулетом был, по-видимому, скипетр в виде стилизованной растительной колонны, заостряющейся книзу.
Обычно он был сделан из зеленоватого камня. В «Книге мертвых» подчеркивается, что он сделан из камня. Скипетр, очевидно, символизировал плодородие, плодовитость и «постоянную свежесть юности». Одновременно в египетских текстах можно встретить любопытные аналогии. Апотропеический символ сделан из твердого камня, прочен и нерушим; точно так же неприкосновенен и умерший. Длинный скипетр мы видим в руках богинь и цариц, а связки окаменевших стеблей папируса — символы защиты и спасения — во множестве встречаются в древнеегипетских храмах, причем их количество подчинено определенной символике чисел. Дальнейшим этапом превращения дерева в столб в более позднее время был обелиск.
Два обелиска у врат храма в Луксоре (Фивы). К ним ведет Аллея сфинксов. (реконструкция)
Обелиски, огромные монументы, высеченные из цельного куска гранита, достигающие высоты свыше двадцати метров, четырехгранные, иногда с позолоченной верхушкой, с III тысячелетия до н. э. стояли, а некоторые и сейчас стоят перед вратами египетских храмов, возле алтарей, около жертвенников и во дворах святилищ. В уменьшенном виде они находятся и в некоторых гробницах, перед нишами, имитирующими дверь. Чаще всего их также ставили парами.
В наши дни самые высокие из египетских обелисков, воздвижение которых тысячелетия тому назад стоило пота и крови миллионам людей, украшают столицы современных государств — Рим, Париж, Лондон… Но только немногие знают, что эти обелиски — самое грандиозное воплощение веры в божественность Млечного Пути.
Уже тексты пирамид III тысячелетия до н. э. ярко свидетельствуют о том, что обелиск был земным отражением небесного явления. Он считался источником света, и исходившие от него лучи изображались в виде маленьких треугольников. По всей вероятности, образцом обелиска был священный камень Бен (или Бенбен). В обелиске видели обиталище бога луны, который в нем скрывается. Точно так же дэд считали вместилищем хребта Осириса. Но полное понимание этого символа возможно только при сопоставлении с луной, умирающей возле небесного древа (Млечного Пути) или на нем. Ущербная луна — бог подземного мира и владыка мертвых — это Осирис Атум, погребенный в камне. Поэтому многие египетские гробы и священные сосуды имеют форму обелиска.
Но вот представления, связанные с луной и камнем (одновременно он столб смерти), совершают поразительнейший поворот: если бог луны погребен под камнем, словно под скалой, следует отодвинуть камень, закрывающий гробницу. Если же отодвинуть камень в сторону, то окажется, что гробница пуста. Каждому станет ясно, что луна воскресла после новолуния.
Но этот же процесс можно описать совершенно иначе, если таинственное воскресение луны истолковывается только для посвященных. Когда солнце приближается к древу (Млечному Пути), в котором погребена луна, тогда, конечно, камень (древо) отодвигают, но луна к этому времени еще не воскресла. Вблизи гробницы может еще оказаться умирающая луна, которая видна ранним утром. В Евангелии от Иоанна такая ситуация описана достаточно точно: когда Мария Магдалина обнаружила пустую гробницу и увидела, что камень отодвинут, она увидела Иисуса, но он отстранил ее: «Не прикасайся ко мне, ибо я еще не восшел к отцу моему (солнцу. — Э. Ц.)» [162] . Иными словами, он еще не воскрес окончательно. С одной стороны, в утренние часы можно видеть только луну умирающую, но не воскресшую; с другой — новый, воскресший месяц виден только в вечерние часы, как это засвидетельствовано в различных местах евангелий; при этом он находится уже на значительном расстоянии от того места, где умер, вися на столбе, где был погребен под камнем. Никто его здесь не может обнаружить воскресшим.
162
Евангелие от Иоанна 20, 17.
Камень этот — «сверкающий камень», как говорится в трагедиях Эсхила [163] . Камень, скала и колонна должны сиять так же, как пылающее в тысячах сверкающих звезд огненное дерево, которое воплощается в горящей рождественскими свечами елке, или известный «огненный куст» Моисея из Ветхого завета.
В шумерском городе Ниппуре письменный знак для обозначения бога Бильги представлял собой постамент, из которого вырывается пламя. Это тот же огненный столп, известный из Ветхого завета: «И в утреннюю стражу воззрел господь на стан египтян из столпа огненного…» [164] .
163
Эсхил, Хоэфоры, V, 590.
164
Исход 14, 24.
Утром: умирающий месяц перед своей могилой. «Камень» уже «отодвинут»
Вечером: воскресший на третий день месяц покинул свою гробницу и столб мертвых
Это высказывание относится ко времени, когда Моисей вывел евреев из египетского рабства и привел в Синайскую пустыню, где стояли и стоят до сих пор те же священные менгиры [165] , что и в других местах.
165
Менгиры — большие неотесанные камни, поставленные вертикально (их высота достигает свыше 5 метров). Это сооружения эпохи бронзы, скорее всего культового назначения.
Достойным земным изображением огненной колонны, становящейся все более мощной, превосходящей скалы Одиссея [166] и Геракловы столпы [167] , не могут быть ни огненные кусты, ни сияющие камни, ни золотые или алмазные столбы; они не могут передать несравнимую прелесть этой величественной огненной колонны. Только огромные огнедышащие горы — вулканы — заслуживают того, чтобы представлять на земле Млечный Путь.
166
Скалы Одиссея — Сцилла и Харибда, грозившие смертью проходившим мимо мореплавателям. Только Одиссей сумел провести свой корабль благополучно.
167
Геракловы столпы — скалы Гибралтарского пролива, которые у древних означали западную границу обитаемого мира. По преданию, Геракл, пройдя всю Европу и Ливию (Африку), в память своих странствий поставил на противоположных берегах Гибралтарского пролива два столпа (две скалы).
В них, наконец, вера в великолепие небес и сияющей на них скалы нашла свой земной символ: «Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью» [168] .
Этот рассказ Ветхого завета, который прямо свидетельствует о том, что при исходе израильтян из Египта они ориентировались на действующий вулкан, задал ученым немало загадок, так как в те времена на Синайском полуострове уже не было действующих вулканов. Что же могли видеть беглецы, из какого огненного столпа «глядел» господь-бог Израиля? Весной, в пору исхода евреев из Египта, Млечный Путь со всем своим стволом ясно виден ночью на небе; днем же он, конечно, скрыт в свете солнца.
168
Исход 13, 21.
С развитием знаний небо перестало казаться человеку океаном, в котором растут деревья; оно не представлялось ему уже и звездным лугом, на котором пасутся золотые тельцы. Небо стало скорее пространством, наполненным небесными огнями, подобно тому как это предполагали и греки: воздушным пространством, полным пылающих звезд.
Священный серебристый тополь греков превратился в «солнечный венец». Век за веком развивающееся естествознание приводит к пересмотру древних религиозных представлений. На смену древнейшим лунным и звездным религиям приходит почитание солнца, правда медленно, ибо народные массы его не приемлют; вместо священного древа появляется солнечный венец. Однако, если сохраняется вера в святыни, изменения в этой вере не смущают души людей. Возмущается и протестует против новых представлений только разум. В IV веке до н. э. скульптор Лисипп выразил свое отвращение к Афинам такими словами: «Этот город эллинов, подобно розам, полон благоухания и шипов. Ибо празднества в честь солнца приводят меня в неистовство, а солнечный год пробуждает яростное негодование. И если кто-либо почитает серебристый тополь за солнечный венец, я вне себя от гнева, и мне милее умереть, нежели слушать бессмысленные бредни болтунов. Вот так здесь, в Афинах, приводят путников в полное заблуждение».