Лунный цветок
Шрифт:
Марсия охотно приняла предложение Нэн, и в эту ночь она спала более спокойно, так, как давно не спала.
Один раз, после полуночи, Лори вскрикнула во сне и проснулась, и Марсия взяла девочку в свою постель. «Еще одна ночь в этом доме, — подумала она, — еще только одна ночь». Потом они освободятся от этого.
Никогда больше она не будет ощущать это влияние зла, сконцентрированное в маске, что висела в комнате Джерома. Никогда она больше не войдет в забитую мебелью гостиную, казавшуюся столь неуместной в этом веке и в этой стране. Ей больше не нужно будет прислушиваться к потрескиванию полов по ночам или слушать меланхолические звуки самисена. Как только они уедут, она навсегда от этого всего освободится.
Но
Она не вставала до тех пор, пока Джером не ушел из дома, и тогда она как бы невзначай рассказала Лори о своих планах. Для Лори это выглядело, как приключение, как поездка на каникулы, и она не спорила с тем, что они не попрощаются с отцом. Марсия объяснила, что он много работает и у него не будет времени их проводить. Она надеялась, что это объяснение устроит Лори.
Чийо пришла с маленьким соломенным чемоданчиком, а ее немногочисленные вещи для путешествия были завязаны в фуросики, квадратный лоскут, который служил японцам, чтобы носить все, что угодно.
Нэн отвезла их к поезду, и до последнего момента Марсия надеялась, что Алану удастся выбрать время приехать на станцию, чтобы их проводить. Но Нэн даже не упомянула о нем, и Марсия не могла себя заставить спросить, знает ли он о том, что она уезжает.
Чийо казалась нервной и обеспокоенной. Нэн уверяла ее, что все улажено, что сразу же после ее ухода придет сиделка. Она может рассчитывать на такт и сочувствие этой женщины, поскольку Ямада-сан за нее поручился. Живя в собственном выдуманном мире, мадам Сетсу, возможно, и не будет так скучать о ней, как думает Чийо.
Японские поезда славятся своей пунктуальностью, и этот поезд покинул Киото точно по расписанию. Когда станционная платформа осталась позади, Марсия глубоко вздохнула и почувствовала, что напряжение в ней спадает. На некоторое время они с Лори были в безопасности. Эта передышка позволит им отдохнуть и окрепнуть перед тем, что ожидает их впереди.
Пассажиры в вагоне устраивались поудобнее. Все электрические вентиляторы были тотчас же выключены и несколько окон открыты. Казалось, что от этого стало немного жарче и грязнее, но, похоже, никто не возражал. Пассажиры были добродушны и так раскованны, как японцы редко бывают на публике. В эти дни не было вагонов первого класса, только второй и третий. Первый класс был отменен после войны как недемократичный, и с его отменой исчезли некоторые прелести поездок.
Когда поезд покинул пригороды Киото, он повернул к побережью, к большому промышленному городу Осака, и к морскому порту Кобе. Чийо прислонилась к окну, с интересом изучая ландшафт. В последний раз она видела, как бомбили эти города, где все было опустошено.
— А теперь посмотрите на них, — восклицала она, — все полностью отстроено и процветает. Ма-а! Это удивительно!
После Кобе городки стали меньше, а морской берег — более изрезанным, там было множество совсем крошечных островков, как бы сошедших с японских картин. Вдоль берега располагались аккуратные маленькие холмы, за ними были горы и иногда резко вздымались гордые конусы одиноких вулканов. Какой зеленой была Япония с ее рисовыми полями и темными сосновыми лесами, покрывавшими холмы. Время от времени по вагону проходила проводница в серо-голубой униформе, в кепочке, элегантно сидящей на стриженой и завитой головке, и проверяла, все ли в порядке.
Во время ланча две девушки провезли по поезду тележку с закусками. Но несмотря на то, что в поезде был вагон-ресторан, Чийо предложила на следующей станции купить японское бенто. Когда поезд подошел к станции, она высунулась из окна и помахала рукой
Лори нравилась такая необычная еда, и Марсия радовалась, что дочь была веселой и счастливой. На взгляд Марсии, на бенто было приятнее смотреть, чем есть. Оно было сделано из аккуратных шариков холодного вареного риса, завернутых в тонкие темные полоски морской капусты и украшенных кусочками рыбы, овощей и очень соленых огурцов. К коробочкам прилагались палочки для еды, а крышечки маленьких чайничков являлись маленькими чашечками. Когда ланч был окончен, остатки еды просто выбрасывали в проход, где постоянно ходила проводница и все подметала. После полудня поезд помчался вдоль прекрасного Внутреннего моря, и Марсия увидела, что Чийо опять почему-то начинает нервничать. Она напряженно всматривалась в пролетающую мимо сельскую местность, ее крепко стиснутые руки лежали на коленях, а рот был сжат так, будто она подавляла какие-то чувства. Когда Лори попыталась привлечь ее внимание к какому-то виду из окна, Чийо, казалось, едва слышала ее.
Наконец Марсия склонилась к ней.
— Вы хорошо себя чувствуете, Чийо? Что-нибудь неладно?
Чийо облизнула губы, и глаза ее взглянули на Марсию немного странно, как будто мимо Марсии, как будто она видела нечто такое, что могла увидеть только она одна.
— Это из-за того места, куда мы подъезжаем. Я жила здесь сразу после того, как наш дом в Токио был разрушен.
Теперь они проезжали пригородные поселки. Город располагался на широкой равнине, с одной стороны его окружали холмы.
— Город построен на шести островах, в дельте реки, — сказала Чийо.
Издалека Марсия видела строение, которое некогда было зданием с куполом. Теперь от купола остались только голые фермы, разбитые бетонные стены, глядящие в небо пустые окна. Потом здание скрыли из виду новые дома, но этот купол почему-то казался Марсии знакомым. Совершенно неожиданно она поняла, где они находились. Она раньше видела это здание на картине.
— Эпицентр атомного взрыва, — тихо произнесла она. Чийо бросила на нее быстрый, немного испуганный взгляд и когда она заговорила, голос ее был еле слышен:
— Это Хиросима.
Она перестала смотреть на здания, мимо которых они проезжали — новые, хорошо построенные здания, без признаков разрушения. Вместо этого она смотрела в небо. Когда она заговорила, Марсия почувствовала покалывание в позвоночнике.
— Я никогда не забуду этот свет, — прошептала Чийо. — Такой ужасный, золотисто-белый, вспыхнувший повсюду разом. Мы с Харукой были на улице, она прижала меня к себе, закрыла меня своим телом раньше, чем пришла ударная волна и сравняла с землей здания вокруг нас. Нас оглушил рев, и на нас посыпался жуткий дождь из расплавленного стекла и горячего гудрона — рядом ремонтировали дорогу. Я была бы убита, если бы Харука не заслонила меня собой. Мне повезло, что на мне было светлое кимоно, оно отражало лучи. На Харуке было момре темного цвета — мешковатая верхняя одежда, которую женщины носили во время войны, — поэтому она пострадала гораздо сильнее.
Поезд подъезжал к станции, но Чийо не обращала внимания на выходящих пассажиров. Лори подвинулась ближе к матери, и Марсия обняла ее, в то время как Чийо продолжала свой рассказ.
— Несколько минут мы были оглушены. Но мы были живы, в то время как многие были мертвы и лежали на улице недалеко от нас. Над городом поднималось отвратительное коричневое облако. Я помню яркие вспышки на облаке, красные как кровь. Полил дождь из грязи, после взрыва поднялся ураган. Это была смесь пламени, ветра и обломков. Должно быть, мы были в нескольких кварталах от области полного разрушения, однако мы остались живы.