Лунный свет
Шрифт:
Я сел, они приблизились и остановились…
— Ого! — сказал Ритль, побледнев и ежась на своем камне. — Как вы могли выдержать?
— Слушайте дальше, — спокойно перебил Пенкаль.
— Вы спали, — сказал он, приседая как-то странно, словно его сунули под гидравлический пресс, — а я не знал. Нас разбудили, мы тоже спали, но вот она испугалась… — Он посмотрел на женщину. — Сегодня утром, видите ли, прошел этот… ну, вот, хлопает по воде, коробочкой, постоянно горит. Да, так она не выносит этого железного крика,
— Пароход, — сказал я.
Он прищурился и посмотрел на меня пристально.
— Да, вы так говорите, — согласился он, — все равно. И она дрожит целый день. Я кормил ее, сударь, уверяю вас, она кушала сегодня и расстроилась совсем не потому, что она голодна… но она не может… Как только этот па… или что-то такое, так и история.
Женщина тихонько ущипнула его за ухо, и он сконфузился.
— Знаете! — воскликнул он с жаром, вдоволь повертев свои запонки. — Мы ушли бы отсюда, но… нам совершенно не с кем посоветоваться. Все, как и мы, ничего не знают. Говорят, правда, что вверх по реке есть тихие области, где нет этих… вообще беспокойства, — а я не знаю наверное.
В свою очередь, я пристально посмотрел на него. Глаза его очень переменчивого цвета напоминали лесные озерки в разное время дня; они то тускнели, то разгорались и переливались всеми цветами радуги.
— Там города, — продолжал он, показывая рукой к морю и ежась, как от сильного холода. — Они строятся из железа и камня. Я не люблю этих… ну, как их? До… до…
— Домов, — подсказал я.
— Вот именно. — Он, казалось, чрезвычайно обрадовался, что я так быстро помогаю ему. — Да, домов… но как, вверх по реке, есть эти штуки?
— Семь городов, — сказал я. — И много строится новых.
Он был сильно озадачен и долго сидел задумавшись. Потом засмеялся, тронув меня за плечо, с довольной улыбкой мальчика, поймавшего воробья.
— Вот что, — произнес он, — камень и железо — правда?
— Конечно.
— Ну, так они их не достанут. Здесь нет камня и железа до самых гор. Они останутся в дураках.
Я улыбнулся.
— А эти, — сказал я, — коробочкой?
— Па-рра-ходы? — с усилием произнес он и опечалился. — Вы думаете?
— Без сомнения.
Пока он переваривал этот новый удар, женщина внимательно водила пальцем по коже моего сапога, отдергивая свою нежную руку каждый раз, когда я шевелил ногой.
— Тогда мы уйдем, — полувопросительно сказал он. — Нет никакого расчета оставаться здесь. И все уйдут. Леса опустеют. Я слышал, что не будет лесов и даже травы? Куда-нибудь да уйдем.
Мне стало жалко их, Ритль, этих маленьких лесных душ; но чем я мог им помочь?.. Я горевал вместе с ними. Так сидели мы втроем, молча, среди живой тишины, в кротком, печальном оцепенении.
— Я слышал еще, — виновато сказал он, — что будто дело
— Электричества.
— Да, да. Ну, так мы пока можем побыть и в изгнании. Как вы думаете насчет этого?
В этот момент я услышал тихий и ровный плач; он напоминал шелест падающих сосновых шишек.
— Ну, — сказал он, — так усни. Чего же плакать?
Женщина продолжала рыдать на его плече. Из ее маленьких, светлых глаз катились быстрые слезы.
— Я хочу спать, — твердила она, — а надо опять идти… идти…
Он повернулся к ней, и оба растаяли, затрепетали прозрачными силуэтами на освещенном песке, затем исчезли. Я встал, Ритль; было темно, костер шипел мокрыми от росы сучьями.
После этого я встречал их каждую ночь. Они приходили и исчезали, но между жалобами от них можно было узнать многое о их жизни. Я это делаю — беру лодку и еду. Вчера мы обсуждали, например, скверные черты в характере волка. Вы видите…
Пенкаль повернулся. Камень был пуст; вдали замирали быстрые шаги Ритля.
«Я напугал его, — подумал молодой человек, — теперь он считает меня бесноватым или — что все равно — приятелем самого черта. Но я, кажется, сам позабыл о его присутствии. Это ведь лунный свет…»
Он не договорил и посмотрел вверх, где чистая луна сочиняла ему сказку о его собственной замкнутой и беспредельной душе. Затем, обойдя лужи, Пенкаль сел в лодку, толкнул веслом заскрипевший песок и растворился в прозрачной мгле.
III
— Где же его искать?
— В аду.
— Без шуток, говори, куда держать?
— Держи пока прямо. А потом — на свет.
После мгновенного замешательства, вызванного коротеньким диалогом, весла заработали так быстро, что рулевой качнулся назад. Несколько минут прошло в совершенном молчании, затем тот, кто рекомендовал отправиться в ад, глухо проговорил:
— Темно. Подлей масла в фонарь, Син; он гаснет.
— Я предлагаю вернуться, — заявил Паск.
— Вернись, — ответил с недобрым оттенком в голосе мрачный человек. — По воде ты дойдешь до берега, а там сядешь в лодку.
Остальные захохотали. Смех их показал шутнику, что слова его немного смешны, и он засмеялся после всех сам, совершенно несвоевременно, потому что в этот момент Энди ушиб себе ногу веслом и застонал с кроткой яростью ангела, проворонившего пару приличных душ.
— Луна скрылась, — сказал Паск, — и очень кстати. Кружись до утра, Льюз.
— Нет, — сказал мрачный человек, названный Льюзом, — дело должно быть сделано. Я хочу посмотреть дьявольские игрушки Пенкаля… или запою песенку под названием: «Ритль, береги ребра!», а то…