Лууч 2. Паутина реальности
Шрифт:
– Ты вот Желана, того не ведая, открыла мне глаза на одну истину. Истинную причину моего здесь пребывания.
– Не суетись так сразу. Ты действительно больной на сердце, на голову и просто так. Пошли за мной, буду тебя лечить, как умею, – она вышла и махнула мне рукой.
Желана мне виделась естественной во всём. Простота её речи и манеры двигаться, лёгкой плавающей походкой, наводили на мысли, что она не идёт вовсе, а плывёт. Но обращённый взгляд на её топающие ноги в сапогах, оставляющие чёткий след в снегу, устаканивал разбушевавшееся воображение. Я вдруг для себя, неожиданно понял. Каждая из них производит на меня очень сильное воздействие. Желана располагает слушаться её во всем. По странности, я не могу её не слушаться. Не могу возразить. Хоть она выглядит на год моложе меня.
– Сейчас пойдём вон по той горной гряде. А где тропа закончится, мы встанем на снегоступы и сами проложим себе дорогу. Наша цель вершина.
Снегоступы у нас были с собой. В обычном порядке, я бы ни за что не пошёл на вершину такой большой и крутой горы. По крайне мере без всего, просто на снегоступах, на обуту ногу. Но как я и говорил, возразить ей ничего на это. У меня не то чтобы не получилось бы, а не было и в мыслях.
– Да Желана, пошли, – ответил я под влиянием её волшебного гипнотического воздействия.
Хорошо представляю, что такое гипноз. Здесь другое. Будто некие чары. Причём я бы не сказал, про них, как про любовные чары или про природный животный магнетизм. В общем, это можно только почувствовать. Опять же оговорюсь. Это не слепое чувство влюбленности или безропотного доверия близкому или сильному духом человеку.
Ели мелькали одна-за-одной. Ветер завывал высоко над верхушками деревьев, с невероятной силой обрушивая на нас потоки уносимых с поверхности снежной глади снежинок. Нам повезло, снегопада не было. Чистое и ясное, полуденное солнце освещало все вокруг, озаряя чистым сиянием и блеском. К этому времени мы успели преодолеть примерно половину пути. До вершины оставалось не более трёх часов, если мы и дальше будем двигаться с прежней скоростью. Иногда я оглядывался, что насладиться незабываемыми видами долин и просторов. До них не доходил снег. Должно быть там сейчас тепло. Должно быть, там сейчас так сильно не слепит солнце. Отражаясь от кристальной снежной белизны. Желана поняла, что я значительно сбавил скорость. Часто щурился, пытаясь хоть как нибудь закрыться от солнца руками. Вручила мне припасенные заранее очки из черного стекла, закрывающие всё видимое пространство обоих глаз. Надела точно такие же очки. Дело быстрее не пошло. Всё из-за возросшей крутизны. Когда участок стал более пологим, мы развили большую скорость восхождения, чем за всё время нашего пути.
От лёгкого кислородного голодания, я часто делал по два вдоха одновременно. Всё это приятно, эйфорически отдавалось в моей голове, и я получал настоящее удовольствие. Похожее чувство бывает у ныряльщиков на глубину. До вершины мы добрались быстрее, чем я мог предположить. Густой сносящий всё на своем пути ветер понемногу стихал. Будто из сострадания к нам. Солнце, несмотря на мороз, припекало незащищенное лицо. Приятное чувство. Стал уже отвыкать от солнечного света. Постоянно находясь в тени крепости и её окрестностей.
– Садись, где тебе нравится, – словно в шутку сказала она.
Желана заняла один из двух, выступающих из снега, крупных камней. Третий, был настолько острый, что сидеть на нём не смог бы даже самый заядлый эквилибрист. Я занял единственно правильный в этом случае вариант, с крупным округлым камнем рядом с ней. На мое удивление он оказался тёплым.
– Камень тёплый.
– Да, мой тоже. Теперь дыши как я, а когда скажу, начинай задерживать дыхание. Когда освоишься, буду подавать тебе сигналы рукой. Когда поймёшь, что справляешься с ритмами сам. Начинай чередовать и пробовать, что нравиться больше. Начнем с дыхания горы.
Я следовал всему циклу дыханий, преподаваемых ей мне. Лёгких моих не хватало, я часто сбивался. Скрещенные ноги мои, давно затекли. Но спустя час, вполне себе освоился и сосредоточился на одном лишь дыхании горы. Оно впрямь, было самое простое. Так, мне показалось сначала. Примерно все они были одинаково сложны для меня. По истечении второго часа, я почувствовал себя горой и уже не мог пошевелить ни пальцем, ни рукой, ни бровью. Время улетучилось, словно никогда не существовало в моей жизни. Жизнь света и тени, спокойствия и света раскрылись во мне изнутри. Я обрёл свойство самой горы и хотел навсегда остаться здесь. Хотел – неверное слово. Вернее будет сказать, у меня не возникало желания встать или уйти. Я чувствовал глубину и наполненность, во всём процессе пребывания здесь и просто, будучи частью горы и ей самой. Вскоре мое физическое восприятие ушло, и я перестал ощущать себя вообще чем либо. Я стал абсолютной заполняющей всё пустотой. Тогда я открыл глаза.
Желаны не было рядом. Но были её следы от снегоступов. Я не услышал, когда она встала и ушла. Пошел по её следам. Мой спуск проходил гораздо быстрее. Плоские деревянные снегоступы я использовал, как короткие широкие лыжи и довольно быстро съезжал вниз. За такими же бороздками в снегу, оставленными Желаной. Настиг я её, когда почти совсем стемнело. Едва различая её зигзагообразные направления, по которым я все это время следовал, заметил оранжевый свет между елей. Приблизился. Свет шёл от огня. Она разожгла большой костер, между плотно стоящих густых елей. Её снегоступы, стояли рядом. Сама она сидела на наломанных дровах, на неглубоко вытоптанной и оттаявшей от тепла, небольшой площадке.
– Ты молодец, теперь я понимаю, почему ты ученик шамана. Вначале я просто не поверила, увидев тебя. Такой простой и смазливый парень.
Я не ощущал холода, пока не подошел к огню. Тепло подступившее к моему телу и замерзшим конечностям, несмотря на активный спуск дрогнуло. Разлилось по телу. Меня забила крупная дрожь. Я близко подсел к огню, не боясь обжечься. Вытянул заиндевевшие руки. Тепло. Желана подошла сзади, обняла меня со спины. Согрела своим теплом. Мы бы так долго просидели, если бы она первая не нарушила тишину, рушимую только треском костра.
– Я тебе нравлюсь, – не то сказала, не то спросила она.
– Да.
– Ты меня желаешь, – с той же неясной интонацией вновь сказала Желана.
– Да.
– Это правда и твое решение? – теперь её вопрос, звучал весьма конкретно.
– Да Желана, ты для меня желанна.
– В тебе, как и здесь, слишком много холода. Давай мы попробуем растопить лёд в твоём теле. Сердце у тебя горячее, это я точно знаю.
Крайне низкая температура наступившей ночи, не затронула нас, когда мы разделись и предались согревающим процедурам. Нас остановил только догорающий костёр и закончившиеся готовые дрова. Выступившая на небо убывающая луна, подсветила нам путь назад. Мелькая между деревьями и нашими следами восхождения, мы быстро съезжали на снегоходах вниз. Звёзды горели тускло. Их перебивал мощный лунный свет, высвечивающий каждый тёмный уголок, напрямую, либо косвенно. Весь спуск не занял много времени и примерно, через полчаса мы стояли в прихожей.
Глубокой ночью, в полусырой одежде, с густо налипшими кусочками льда и снега на одежду, мы расстались в гостиной. С обильной капелью, я как весенняя туча, пошёл в свою комнату, всюду оставляя за собой свежесть и сырость. Неся в внутри себя неведомые частички горы и тепла Желаны.
Глава 3 Выздоровление
После завтрака, меня поймала Мира. Велела мне бросить затею, выловить ускользающих от взгляда слуг и идти за ней. Мы дошли до зимнего сада. По её мнению, сад лучше всего подходил мне . Сидеть в зимнем саду и созерцать его растения мой удел ближайших нескольких дней. Поэтому я могу оставить любые свои занятия и целиком посвятить себя этому. Тихое сидение в саду, было испытанием моих эмоций, чем их меньше, тем я в большей мере – могу там находиться. В первый день, мне дико хотелось вскочить от всего обилия виденной красоты и многообразия ароматов исходящих от цветущих растений. Пару раз я вскакивал и кричал как сумасшедший. Следующие несколько дней, мне удавалось сохранять относительный покой и не кричать. Молчание было великим достижением. Ведь меня норовили отвлечь, бродячие за окнами иногда слуги, со своими диалогами, на не звучном, косном, незнакомом языке. Не знаю как, но они мне очень мешали сидеть тихо, словно это входило в список их обязанностей.