Лягушколюбие
Шрифт:
– Готово, барин-с, - гаркнул сапожник, протягивая мои латаные-перелатаные обутки.
– Спасибо, - буркнул я в ответ, и расплатился.
Сон испарился. Исчез, как утренний туман под солнечными лучами. "Почему? Ну, почему я так продешевил?
– Оставшуюся дорогу корил я себя.
– Болван. Идиот. Простофиля. Десять рублей! Нет, десять рублей! Разве это деньги? Ну, скажи тысячу, две, десять".
Можно было оставить медицину, купить небольшое поместье. Я блаженно зажмурился. Приволье, сытость, безделье. Ах, что еще надо?
Дома я, не раздеваясь, завалился на кровать, уставился в угол. Все опостылело. Не радовали даже новенькие калоши на "сытых" сапогах. "Зачем я только спас эту лягушку?
– со злостью думал я.
– Только жизнь людям портить. Вот и делай после этого добро". Завтра упаду профессору в ноги, буду молить о прощении.
Я зевнул, глаза закрывались. Мне снился яблоневый сад в белой пене цветов. Я сам - на веранде, попыхивающий пенковой трубкой, одетый в бархатный пиджак кофейного цвета и высокие сапоги. Жизнь устоялась: лениво текли дни, имение приносило доход, наезжали с визитами соседи, я потчевал их чаем и философскими беседами. Подспудно рассматривал молоденьких девиц. Те, что на выданье - очаровательно краснели и смущались.
В жестяной таз падали капли. На улице шел дождь.