"Лямбда-6"
Шрифт:
– Проклятье! Ну почему так? – вскричал лаборант.
И от души саданул грязным кулаком по металлической стенке платформы железнодорожного транспорта.
И тут Олег Анатольевич с трудом приоткрыл левый глаз, рассеянно посмотрел на ученого, а затем прохрипел:
– Вот ведь как получилось, а? Кто ж знал?
Германов ничего не ответил.
Он просто стоял и смотрел на умирающего товарища. А был ли он ему товарищем?
Они познакомились несколько месяцев назад. И волей судьбы, получилось так, что Германов, совершенно случайно, тоже рассмотрел в работе Зимина и Лаптева странные факты. И хотя пусть
Тогда, после нескольких дней сомнений, подполковник вызвал его к себе и подробно рассказал ему все, что знал сам. Молодой, но талантливый лаборант, мгновенно сообразив, чем все это могло бы закончиться, ужаснулся. И почти сразу, без колебаний заявил, что реализацию плана нужно пресечь любыми методами. Правда, всё же был один момент, из-за которого подполковник засомневался в честности молодого лаборанта, но он быстро отбросил эту мысль.
После долгих обсуждений, они вместе пришли к решению законсервировать комплекс генетических лабораторий. Временно, разумеется. Вывод техники и войск на поверхность, захват столицы нужно было как-то остановить, но как? С учетом их сил и возможностей - это было крайне сложно. А вот вывезти и спрятать образцы самых передовых исследований предложил сам Германов, хотя Олег Анатольевич некоторое время сомневался в целесообразности таких кардинальных мер.
И вот теперь, после того, как они начали реализацию своего плана, подполковник Шевченко, попав под смертельное облучение умирал, а молодой лаборант, несмотря на свои знания, ничего не мог сделать. Если первоначально он рассчитывал доставить его в «Бункер № 17» и там попробовать оказать необходимую помощь пострадавшему, то сейчас он осознал, что не успеет. Шевченко, пораженный ужасным смертельным излучением, попросту не выдержит пути. Германов сомневался...
Он ещё раз проверил пульс и убедился, что тот уже почти не прощупывается. Острая лучевая болезнь – страшная вещь. А если взять во внимание, что доза, которую подхватил подполковник в несколько десятков раз превышает смертельную, Германов неприятно удивлялся тому факту, что подполковник был всё ещё жив.
Но это не надолго.
Лаборант хотел помочь. Шевченко был ему нужен.
Он чувствовал – помочь в его силах. Однако плохо представлял себе как именно это сделать. Но, спустя минуту, решение пришло само собой. Германов боролся с самим собой, каким-то особым отделом мозга осознавая призрачный шанс...
И тогда, решившись, он сделал то, что нужно было сделать с самого начала, хотя немногим ранее подобная мысль казалась ему полнейшим, диким абсурдом.
Он решительно вытащил из кармана одну из украденных стеклянных колб с голубой жидкостью внутри, быстро и аккуратно отвинтил внешнюю герметичную крышку. Извлек из лежащей рядом бесполезной аптечки шприц и вонзив тонкую иглу прямо через внутреннюю резиновую заглушку, выкачал оттуда содержимое. А затем, практически без колебаний, решительно воткнув тонкую иглу в бедро практически мёртвого подполковника, ввел экспериментальную сыворотку. А затем, сильно волнуясь и нервничая, отбросил пустую колбу в сторону. Выполненный из какого-то особого стекла предмет с
Германов не знал, почему он так поступил. Да он и не хотел знать. Просто что-то вдруг заставило его это сделать. Просто он знал – так надо.
Лаборант лишь приблизительно знал, что на самом деле было в колбе, но при этом все-таки почти не представлял, чем содержимое сможет помочь его товарищу. Сложное, генетически спроектированное несколькими гениальными умами средство не было закончено. Не было протестировано. Да и было ли оно безопасным?
А не все ли равно? Еще несколько минут и подполковник умрет, так почему бы и не испытать на нём то, что почти четыре года созидали лучшие генетики Советского Союза?
Но, вопреки ожиданиям, ничего не произошло.
Неподвижно лежащий Шевченко, уставившись мутными глазами на темно-серый бетонный потолок, больше не подавал признаков жизни.
– Ну? – неуверенно пробормотал лаборант, вытаращив глаза. – Давай! Должен же быть хоть какой-то толк от этой голубой дряни? Давай, оживай!
Но никакой видимой реакции не было.
И пульса не было.
– Давай! – Германов повысил голос, ухватил его за воротник и чуть приподнял. – Приходи в себя. Ну, твою мать! Ты мне нужен!
Прошло еще несколько секунд.
– Не смей умирать! Ты, сволочь, даже не думай! Сам я не закончу то, что мы начали. Шевченко, вставай!
Лаборант не сдержался и быстро размахнувшись, ударил кулаком сверху вниз по грудной клетке чуть пониже сердца лежащего без чувств подполковника.
Затем ещё раз.
Ещё и ещё.
И вдруг подполковник вздрогнул. Согнулся пополам. Захрипел. Закашлялся.
– Вот! Другое дело, – облегченно выдохнул лаборант. – Другое дело. Слышишь меня?
– Слы-шу, – прохрипел Шевченко, громко скрипнув зубами. – Я что, уже умер?
– Почти, – ухмыльнулся лаборант. – Что, неужели так хотелось?
Шевченко медленно разогнулся, кое-как приподнялся, но на ноги встать не рискнул, оставшись сидеть на краю платформы.
Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Потёр виски, затылок.
Его взгляд скользнул по лежащей неподалеку пустой колбе, со следами голубых капель на стенках. Олег Анатольевич нахмурился, поднял её и быстро осмотрел.
– Чёрт! Ты что... Мне... Её?
– Пришлось, – вздохнул Германов, опасливо отступая назад. – А то бы ты... кони двинул. А сам я...
– А-а! Вот на хрена, скажи? – снова скрипнув зубами, произнес Шевченко, после чего отшвырнул пустую колбу в сторону. С характерным хрустом, она всё-таки разбилась.
– Лучше умереть? – с вызовом ответил вопросом на вопрос, слегка растерявшийся Германов. – Прости, но я к такому повороту событий не был готов. Что мне ещё оставалось делать?
– Держаться плана! Чёрт!
– Только ты знал все его детали. Я не мог позволить тебе умереть.
Шевченко шумно выдохнул, но промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям.
Слабость уверенно отступала. Головная боль и тошнота отсутствовали напрочь. А по ощущениям, тело буквально наливалось невероятной энергией.
– Как ты узнал, что это поможет? – с нескрываемым интересом спросил подполковник.
– Я не знал...
Шевченко взглянул на него удивлённым взглядом, выразительно хмыкнул, но ничего не сказал.