Люби меня через годы. Книга 2
Шрифт:
– Эй! Это моя вата! – возмутилась я, отворачиваясь и пряча её от его загребущих ручищ.
– Ты всё равно не ешь, – ничуть не смутился он, облизываясь.
Я отщипнула свой кусочек. Попробовала. Вата оказалась сладкой. Волокна таяли во рту, оставляя после себя немного приторное послевкусие.
Пока я пыталась распробовать и понять, нравится ли мне этот вкус, Ярослав отщипнул ещё кусочек.
– На, тогда и неси, – сунула палочку ему в руку и начала отщипывать у него кусочки.
Кстати, так оказалось
Логинов опешил от такой наглости. У него было столь забавное выражение лица, что я не удержалась – достала телефон и сделала несколько кадров.
Блин, почему не взяла с собой камеру?
Фотографироваться с ватой Ярославу понравилось, особенно с розовыми усами, которые я ему сделала, а он прижимал их верхней губой к носу, чтобы не слетели.
Мы ещё сделали несколько селфи. Приподняв шляпы в приветствии, прижимая их к груди как просители, помахивая ими на прощание.
Оказалось, что ковбойские шляпы и сладкая вата – это очень весело. Хотя вата – вкуснее в детстве.
Так, смеясь и доедая последние волокна, мы подошли к кассе.
– Два билета на канатную дорогу, – сказал Ярослав.
Давно я не чувствовала такого по-детски острого предвкушения.
Канатная дорога.
Это же… прямо как в кино.
Перед нашим приездом прошёл совсем небольшой дождик. Но сиденья успели слегка намокнуть. И два работника парка в чёрных жилетках с эмблемой стелили на них голубые клеёнки.
Когда подошла наша очередь садиться, парни велели встать на отмеченную жёлтым скотчем линию. Было видно, что для них это обычная рутина, и беспокоиться не стоило.
Но я всё равно немного напряглась, потому что не совсем понимала, как будет происходить посадка. Кресла не останавливались, они беспрестанно двигались, подхватывая людей под ягодицы и унося далеко. Вперёд и вверх.
Неожиданно сильно толкнуло сзади в бёдра, я охнула и села. Зашуршала клеёнка.
Обалдеть!
Ярослав опустил поручень и, улыбаясь, посмотрел на меня.
Видимо, на моём лице отражалась вся гамма эмоций, потому что он улыбнулся ещё шире и, наклонившись ко мне, поцеловал.
– Ты офигенная, – прошептал прямо в губы. И у меня во второй раз за несколько минут захватило дух.
Ярослав отстранился, и я, опершись о поручень, наклонилась вперёд. Земля оставалась всё дальше и дальше. Кроны деревьев, лишь недавно возвышавшиеся, казавшиеся исполинами, теперь были в нескольких метрах подо мной.
Мы поднимались довольно медленно, но от происходивших изменений захватывало дух.
Как же здорово!
Хотелось вскочить на кресло и, раскинув руки, закричать от восторга.
– Обернись, – посоветовал Логинов.
И я посмотрела назад.
Надо же, а я уже думала, что видела всю красоту. Но за нами далеко внизу, раскинулась геленджикская бухта, облепленная по краю красными крышами домов, как опушка подосиновиками.
Смотреть назад было не слишком удобно, но я никак не могла остановиться, продолжая впитывать эту потрясающую панораму глазами.
И почему я не взяла камеру?!
– Насмотришься сверху. А сейчас давай сделаем селфи? – предложил Логинов, и я достала телефон.
Ярослав приблизил своё лицо к моему, и мы сфотографировались на фоне бухты, на фоне неба и деревьев.
Я смеялась и махала рукой тем, кто, возвращаясь, двигался мне навстречу. Мне махали в ответ и кричали: «Классные шляпы».
– Я так хочу тебя, что даже больно, – вдруг сказал Логинов.
Сердце пропустило удар, а потом забилось сильно-сильно, поднявшись до самого горла и снова падая вниз.
Я промолчала, делая вид, что увлечена разглядыванием проплывавших по дну оврага можжевельников, дубов и ещё каких-то деревьев и кустарников, названия которых не знала. Но почему-то именно сейчас вдруг стало очень важным хорошенько их рассмотреть.
По дороге вверх мы больше не разговаривали. Я пыталась унять бешено колотящееся о грудную клетку сердце, а Логинов делал вид, что вовсе ничего не говорил.
Вот только он сказал, и мы оба это знали.
К счастью, скоро мы достигли верха. Нам помогли покинуть кресла два сотрудника в таких же чёрных жилетах. А третий рассказывал о том, что по дороге нас сняла фотокамера, и мы можем приобрести фотографию, если пройдём сначала налево, а потом вверх по лестнице.
Я поднималась, словно сомнамбула. В голове звучали его слова. А ещё появлялись фантазии, сначала только картинки, но постепенно они обретали звуки, запахи и ощущения. Я чувствовала жар его тела, гладкость его кожи.
Мне самой стало невыносимо мучительно, что не могу сейчас же прижаться к его обнажённому телу.
– Пошли, – я потянула Логинова за руку, когда он уже вошёл в небольшое помещение, где прибывшие до нас туристы разглядывали снимки.
– Куда? – удивился Ярослав, продолжая осматривать глазами очередь и фотографии в рамочках на стенах. Он явно собирался приобрести наше фото.
– Не спрашивай, пойдём, – мой голос изменился, стал низким и тягучим.
Логинов посмотрел мне в глаза и, кажется, нашёл там ответ на свой вопрос, потому что молча вышел вслед за мной.
Я тащила его вверх по лестнице, а затем по вымощенной камнем дорожке меж деревьев в поисках тихого места, где нам никто не помешает. В голове пульсировало, и, казалось, если сейчас же не получу того, что хочу до дрожи в коленках, то просто взорвусь, разлечусь на тысячи осколков.
Наконец людские голоса стихли. Я свернула с дорожки и углубилась в кустарники, почти не думая о том, что происходит вокруг. Словно на автопилоте, движимая одной лишь целью.
Через несколько минут мы упёрлись в ограду.