Любимая для эльфа
Шрифт:
— Как старший брат. Нууу, по человеческой логике странный, — Лукас хитро прищурился. — Он советовал Нельке с кем ей лучше погулять. А так вполне любящий и заботливый брат. Никто не рискует серьезно ее обижать. Даже Анелин основной парень, — Лукас переслал Тамико мыслеобраз сурового малого, — в какой-то степени терпит ее выходки из-за Магнуса. Я так думаю. Не все же знают, что она сама не лыком шита. Анеля настолько успешно косит под дурочку и скрывает «лишние» способности, что догадаться о ее царском прошлом трудно.
— Ого!
— Тами, —
Они оказались на плантации, и едва Тамико поняла, что именно там растет, как громко завизжала от восторга и бросилась Лукасу на шею.
Ее обожаемый кофе!
Его любимая Тами была счастлива от подарка — а значит и сам Лукас тоже.
Кроме того, вкусы Тамико помогли ему открыть новый эксклюзивный товар для рынка анамаорэ.
Анамаорэ в массе своей еще не знали кофе, и определенно стоило их познакомить.
Особый всплеск популярности напитка Лукас надеялся получить после Церемонии Магнуса и Тамико — когда все заинтересовались бы вкусами жены национального героя.
В то, что этой Церемонии не случится, Лукас несмотря на всю свою боль, не верил.
Магнус и Тамико ее пройдут, а Лукас… Лукас им это позволит, лишь бы Тамико была счастлива.
Глава 142. Сорта опасности
— Тами, подвинься чуть левее, вот сюда. А то ты меня искушаешь: поймаю тебя и съем, — и без того низкий бархатный голос Лукаса стал еще ниже, а его взгляд приобрел волнующую многозначительность.
Тамико послушно сдвинулась в указанное место.
Она сидела в кабинете Лукаса прямо на краю его письменного стола, легонько болтая ногами. Сам Лукас расположился в рабочем кресле и запросто мог погладить девушку по коленке, что и сделал.
— Вот и умница.
В какой-то момент Тамико просто-напросто надоело обращать внимание на проявления Лукасова темперамента: он гладил ее волосы, брал Тамико за руки и даже за ноги, целовал их и обнимал.
Тамико это нравилось, и не хотелось ему мешать, раз так Лукас чувствует себя лучше.
Тем не менее, Тамико не могла полностью расслабиться и довериться Лукасу.
Он напоминал большого зверя, красивого и опасного, даже когда лежал совершенно беззащитный головой у нее на коленях.
Даже в тот кошмарный день, когда слово за слово пошла лавина его боли, обид и страхов, навеянных Тамико, и это проявление было настолько мучительным, что Тамико, растерявшись, только повторяла часами: «Ты замечательный» и «Я тебя люблю» на все, что Лукас говорил и показывал ей.
Правда, в тот день Тамико дико угнетала невозможность сообщить обо всем Магнусу и спросить его совет.
Тамико отважно прошла с Лукасом до конца, надеясь, что мрак, когда из Лукаса рвалась совершенно болезненная и злая искренность, никогда больше не повторится на ее глазах — Тамико этого не вынесла бы.
Возможно, только в тот день чутье опасности Тамико притупилось.
Лукас
Тамико была уверена: переменчивость привязанностей — это, что их с Лукасом отличает.
Лукас вспыхивает и гаснет, иногда быстро, иногда не сразу, словно смакуя собственные ощущения, но даже самая большая его любовь грозит закончиться внезапно. А вот Тамико ни в кого сходу даже не влюбляется.
Живя с Магнусом, Тамико начала понимать, какой сорт опасности ее возбуждает.
Выходило, что это опасность, никак не связанная с отношениями.
Магнус, чья энергия лилась через край, далеко не всегда был уравновешен в ее проявлениях и своих эмоциях. Иногда он возвращался со сражений в неистовой ярости от проигрыша, почти невредимый, но раздосадованный, круша все попадающееся на пути.
Тамико знала, что ее этот пожар чудовищной страсти не коснется.
И когда она, помогая Магнусу справиться с гневом, сражалась с ним на мечах, проигрывая ему по всем фронтам, и меч его целовал нежную кожу — филигранно, без каких-либо царапин, лишь прижимаясь слегка лезвием, Тамико все равно чувствовала, что защищена.
Иногда Магнус занимался «серфингом»: смеясь, как безумный, он создавал на море гигантские волны и бросался в них, отдаваясь стихии и пытаясь удержать равновесие.
Страшный, стремительный, как вихрь.
Тамико и тогда не боялась ничего.
Зато за его жизнь, увидев впервые, как Магнус упал на берег насквозь мокрый и тяжело дышащий, Тамико испугалась так, что не смогла подобрать слова.
— Ты!! Ты!!.. Ты... — резкие выражения, вертевшиеся у нее в голове, не хотели рождаться на свет. У анамаорэ публично не ругались даже мужчины, и прямолинейная Тамико потихоньку становилась мягче. — Я чуть не поседела от горя!
Магнус прилетел тогда внезапно с поля боя, его глаза яростно сверкали. Он взглянул на Тамико и помчался от нее прочь к морю. Тамико, не понимая, в чем дело, бросилась за Магнусом следом и попала в устроенный им шторм.
В громадные волны она кинуться не решилась, наблюдала с берега.
— Анамаорэ не седеют, пока того не хотят, Тамико, — без его миллионов разнообразных улыбок Тамико больше не умела жить.
— Пожалуйста, если ты хочешь летать в волнах... Летай только со мной! Я не вынесу потери...
Соленые слезы, соленые губы.
Опасность при сражении со стихией была той самой возбуждающей опасностью, а на Магнуса Тамико могла положиться всегда.
Тамико на сто процентов знала, что даже в самых аффективных состояниях Магнус не нанесет ей вред, хотя он оставался непонятным ей и практически неуправляемым.
С Лукасом же Тамико стоило быть начеку: Лукас, похоже, сам не знает, куда его заведут чувства.
Тамико свела тему разговора на Маю. Не надо ей, чтобы Лукас ее «ловил и ел», хотя в животе что-то приятно обмерло от этих его слов.