Любимая игрушка Зверя
Шрифт:
Вырывается на свободу. Срывается с цепи.
– Зверь! – вопят все вокруг. – Ты лучший!
Девчонки предлагают себя на ночь. Мужики просят оторвать Топору башку. Куча идей и предложений льется со всех сторон.
Зверь властно поднимает руки, делает знак всем заткнуться.
Тишина придавливает меня, будто гранитная плита.
Я прячу глаза. Точно это поможет скрыться. Утыкаю взгляд в пол. Однако даже можно не смотреть, и без того слышу тяжелые шаги. Все ближе. Неминуемо. Неотвратимо.
Он идет за мной.
Нет. Бред.
Громовая поступь оглушает.
Краткий миг – и вынесен приговор.
– Я тебя забираю на ночь, – резко выдает Зверь.
Глава 9
Даже смотреть на него страшно. Боязно глаза поднять и взглянуть наверх. Дрожь по телу пробегает, оторопь берет.
А может, он не ко мне обращается? Может, это ошибка какая–то? Или дурацкая шутка? Странный розыгрыш? Может, это Колян все подстроил? Знает же мое отношение к себе, вот и решил подговорить дружка, злобно постебаться. Одна версия безумнее другой.
Но так ведь не бывает. В реальности – не бывает. Никто не может просто подойти и забрать приглянувшуюся женщину на ночь без ее согласия. Без одобрения.
Это не предложение и не вопрос. Скупая констатация факта. Что захочу, то и возьму. Точка. Никто не остановит и не помешает.
– Эй, она не какая-нибудь… – начинает говорить Миша и осекается. Угрожающе сжимает кулаки, уверенно прибавляет: – Она со мной!
Зверь скалится. На мужа не смотрит, только на меня. Насквозь прожигает. Ему явно нет дела до прозвучавших слов. Любые фразы пройдут мимо.
Животное. Дикое и голодное. Первобытное. Необузданное. Неистовое.
От него такая сокрушительная сила исходит, что дух захватывает. Дышать трудно. Грудь металлические обручи сдавливают.
Кровь заливает мускулистые руки по локоть. Багровые капли смешиваются с каплями пота, стекают по широкой и мощной груди, контрастно расчерчивают рельефный торс. Железные мышцы напрягаются под гладкой загорелой кожей.
Красив как греческий бог. И также жесток.
– Уверен, тут хватает желающих, – заявляет мой супруг твердым голосом, в котором все же прорезаются ноты волнения, а после усмехается и заключает: – Ты можешь выбрать любую другую девчонку.
Мне еще никогда так страшно не было. Ни в самые острые моменты безденежья, ни за самой тяжелой работой. Бывало, и пьяные мужики приставали, зажимали в темных углах, сыпали сальными шуточками, завлекали грязными предложениями. В тех забегаловках, где я работала, и на простую посудомойку существовал спрос. Могли и по заднице треснуть, и за бедро ухватить. Однако все те домогательства, пусть и настойчивые, как тень настоящей угрозы. Насмешка.
Такого острого и дикого ужаса я прежде не испытывала. Просто потому, что не встречала подобных мужчин. Безумных и одержимых, помешанных на безжалостном насилии.
Убийца.
Ты моя. На эту ночь.
Выбор уже сделан.
Его глаза как раскаленные крючья. Душу в клочья раздирают. Продирают нутро насквозь. Лишают воли, пленяют в горящей клетке. От них не спастись, не сбежать.
Я виновата. Привлекла его внимание. Пялилась в том проклятом коридоре, застыла перед ним, как последняя идиотка. А потом во время боя отлипнуть не могла. Видно, это и сгубило, принял меня за начинающую «феечку». Еще не стягиваю трусы и не бросаю никому под ноги. Стесняюсь. Зато таращусь, как оголодавшая дура.
Застываю. Точно жертва перед палачом. Врастаю в стул. Удар. Не замечаю. Зато вижу, как Миша с грохотом падает на пол, растягивается возле нашего стола.
Кричу и вскакиваю с места. Бросаюсь к мужу, пытаюсь помочь, проверить пульс. Даже думать не желаю о вероятных последствиях. Громадный кулак кого угодно на тот свет отправит. Жутко даже представить.
Меня затапливает липкий холод, пронизывает с мясом и до костей, выворачивает наизнанку, впивается жадными когтями, рвет на части. На куски разрывает.
Это как удар грома. Ужасающий. Разрушительный.
Сердце содрогается при виде безвольно распластавшегося супруга. Соляная кислота вмиг пропитывает жилы. Живот скручивает болезненная судорога.
Да как же так? Почему никто не вмешается? Почему?! Нужен врач. Нужно…
Горячие пальцы смыкаются на моей талии, берут в жесткий захват. Здоровенные руки отрывают от земли, будто пушинку подхватывают, забрасывают на громадное плечо. Как трофей. Как выигрыш. Как личную собственность.
– Нет! Пусти! – ору как чокнутая, стучу кулаками по широченной спине. – Отпусти!
Бесполезно. Даже не дергается. Ему наплевать на сопротивление. Вряд ли он вообще замечает мое несогласие. Никак не реагирует.
– Нет! – продолжаю истошно вопить. – Нет! Помогите!
Как будто это поможет.
Зрители хохочут. Подбадривают Зверя возгласами.
– Дрючь эту сучку до рассвета! Отжарь малышку до хрустящей корочки! – похабщина несется со всех сторон. – Сладкая конфетка, у нее и щели сладкие, грех не отыметь по полной! Вперед! Выдери ее за всех нас! Давай, не жалей! Задай стерве по полной.
Я вырываюсь. Сопротивляюсь, как могу. Отчаянно и лихорадочно.
Отвратительный гогот. Площадная брань. Сальные остроты. Улюлюкающая толпа кажется частью плохого сна. Сейчас я очнусь и все закончится.
Так не бывает. Нет, нет. Пожалуйста, прошу. Нет. Я умоляю.
– Хватит! – закашливаюсь, голос от воплей срываю. – Отпусти! Стой!
А Миша как? Находясь вниз головой, ничего не способна толком разглядеть. Переброшена, точно тряпичная кукла.
Господи. Только бы мой супруг был в порядке. Только бы ничего серьезного не случилось. Он очнется. Он обязательно…