Любимая проблема ректора
Шрифт:
– Что значит «не такой, как раньше»? – уточнила я, всё ещё не понимая. Мысли путались, во рту было сухо. Догадается кто-нибудь дать мне попить?
– Ваш дар стал нестабильным. Следовательно, опасным. Мне очень жаль, но…
– Нет! – Из глаз брызнули слёзы. Я попыталась стащить с себя жуткие наручники, но всё окончилось тем, что лишь расцарапала себе запястья.
– Вы не сможете их снять, – проговорил мужчина, касаясь моего плеча. – Успокойтесь, иначе мне придётся сделать вам укол. Скажите лучше, вы помните, что с вами случилось?
Я прерывисто выдохнула. Помню ли я? Ну разумеется! Побег из дома, откуда меня не выпускали из-за нежелания знакомиться с потенциальным женихом, ночная улица, здание музея, а рядом хранилище, где находился артефакт… Моя команда, камень под стеклянным колпаком, внезапно появившийся передо мной Джемсон Окада… а потом темнота.
– Как остальные… они в порядке? – задала я вопрос, вполне закономерный, учитывая, что очнулась я в кровати под присмотром доктора.
– Да, но не все, – ответил ольер Рунбер.
– Кто-то ещё пострадал?
– Молодой человек, вроде бы некромант. Тиарец. Он был рядом с тобой, когда ты дотронулась до Ока истины, – вставила родительница, спрятав платочек. – Зачем ты вообще полезла к этому артефакту? Чего тебе не хватало, что ты решила сделать подобную глупость?
Убедившись, что я не собираюсь умирать прямо сейчас, ольера Морено вновь перестала быть заботливой мамочкой и превратилась в суровую надзирательницу. Впрочем, такой она была мне привычнее. Меня, как и старших братьев, растили няни и гувернантки, так что особой близости ни с кем из семьи не сложилось. К настоящему времени я уже перестала мечтать о том, чтобы мои родители внезапно стали ласковыми и любящими, однако всё ещё стремилась заслужить их одобрение, в том числе и потому отдавала учёбе столько часов и сил. Некоторые из моих однокурсниц спали и видели, как станут счастливыми невестами сразу же после выпуска, я же не собиралась связывать себя узами брака ещё как минимум лет десять-пятнадцать, ведь в жизни столько возможностей!
– Вы ударили его магией, ольеринта, – сообщил доктор. – К счастью, не смертельно, да и он крепкий юноша, некроманты все такие. Немного побудет в лечебнице и вернётся в академию. Никаких серьёзных последствий для его здоровья и магического дара не будет. Для вас же… всё гораздо сложнее.
Вежливо, но твёрдо попросив родительницу выйти из комнаты, ольер Рунбер изложил мне ситуацию, в которую я вляпалась.
– Артефакт Око истины оказался неисправен. Такое бывает с подобными древностями, – развёл руками мужчина. – Собственно, поэтому его и не стали демонстрировать на публике. Ждали приезда одного опытного в починке артефактов магистра, но тот как назло задержался. Вы, ребята, появились в хранилище раньше него.
– И… что дальше? – проведя языком по пересохшим губам, выдавила я, уже зная, что едва ли услышу хорошие новости. Доктор ведь уже сказал о нестабильном даре, да и блокирующие браслеты говорили сами за себя. Но всё же я упорно продолжала надеяться на чудо, на то, что это временно, и совсем скоро всё станет как раньше.
– Вы дотронулись до артефакта незащищённой рукой, ольеринта, а в настоящее время к нему желательно прикасаться лишь в специальных перчатках. Он вступил в контакт с вашей магией, вызвал бурный её всплеск, подхлёстываемый к тому же вашими эмоциями. Это привело к раскачке прежде стабильного дара и повреждениям вашего энергетического поля, – попытался объяснить ольер Рунбер. – Иначе говоря, в нём появились значительные прорехи. Представьте себе плащ-дождевик. Если он цел и надёжен, вы не промокнете, но, если в нём есть отверстия, он вас не защитит, вы можете попасть под дождь и заболеть. Так же и с энергетическим полем. Ваше энергетическое поле теперь как дырявый плащ, оттого больше не может обеспечивать возможность контролировать дар на прежнем уровне и развивать его так, как положено. Нестабильный магический дар выбивается из нормы. Он – как болезнь.
– Но её ведь можно вылечить? – с надеждой спросила я. Неисправный артефакт… да кто вообще мог такое даже предположить?! Вспомнилось вдруг, как Окада пытался меня остановить.
Может, он о чём-то догадался, но было уже поздно?..
– Не могу дать никаких гарантий, ольеринта Морено, – покачал головой собеседник. – Каждый случай индивидуален. Вы должны научиться жить с этим и освоить техники контроля нестабильного дара, которых не преподают в вашей академии.
– Постойте… Вы хотите сказать, что мне придётся бросить академию? Когда до диплома осталось меньше года? – хрипло произнесла я. Голос не слушался. Казалось, я попала в страшный сон, и мне отчаянно хотелось проснуться, но не получалось, кошмар удерживал меня в своих путах как муху паутина.
– К сожалению, да, ольеринта. Но для вас не всё потеряно. Существует специальная академия, в которую в обязательном порядке отправляют всех молодых магов с нестабильным даром. Эйверидж – вот как она называется. Вы наверняка о ней слышали.
Я поперхнулась сорвавшимся с губ горьким смешком. Слышала ли я? Само собой! Расположенной на одном из Дальних островов академией, о которой говорил доктор, запугивали даже первокурсников. Однако никто всерьёз не верил, что, будучи студентом лучшего в империи учебного заведения, можно однажды лишиться всего и отправиться в…
– Но ведь Эйверидж – это… Это академия для изгоев… отверженных, для неудачников! А я не такая! – выпалила я, но ольер Рунбер лишь вздохнул в ответ.
– Отныне вы именно такая, ольеринта Морено, привыкайте. Поверьте, мне искренне жаль, ведь как семейный доктор я наблюдаю вас с раннего детства, но в этой ситуации ничего поделать не могу. Мой вам совет – не травите душу. Сделанного уже не воротишь. Вам нужно обуздать свой дар, а ещё нужно доучиться, и уж лучше получить диплом в Эйверидже, чем не получить его вовсе.
– Что со мной будет, если я откажусь туда ехать?
– Вы не можете отказаться, это прописано законодательно. Но, если ректор Эйвериджа решит, что вы достаточно контролируете свой дар, чтобы покинуть академию, он даст вам разрешение. Однако я всё-таки рекомендовал бы вам побыть там до выпуска и некоторое время после, всё же так будет надёжнее.
– Некоторое время после? – повторила я.
– Это обычная практика. Нередко выпускники задерживаются в Эйверидже на год или больше, даже начинают там работать. К примеру, можно быть ассистентом преподавателя или библиотекарем…
– Садовником, уборщицей… – продолжила я. – Спасибо за заботу, ольер, но прозябание в глуши не для меня. Я поеду туда, но не сомневайтесь, постараюсь покинуть эту так называемую академию как можно скорее.
Не будь я Кара Морено!
Отлежавшись денёк дома под присмотром доктора, я пришла в академию за документами. Специально выбрала время, чтобы в коридорах было как можно меньше студентов. Невыносимой казалась сама мысль, что все те, кто пытался со мной подружиться, кто восхищался, завидовал, теперь будут смотреть на меня с жалостью, а то и с пренебрежением. Я даже на магофон не отвечала. Сказала горничной, чтобы всем, кто позвонит, передавала, что я плохо себя чувствую и ни с кем не хочу говорить.