Любимые бывшими не бывают
Шрифт:
– Что она от тебя хотела? – выпаливаю вертящийся на языке вопрос и внимательно изучаю Меркулова.
Но ничего подозрительного не обнаруживаю.
– Новости хреновые принесла. К нам едет ревизор. Проверять финансовую деятельность компании.
– В канун Нового года? Изверг.
– Белов Максим Эдуардович. Первый раз про него слышу. А ты?
– И я.
Выпаливаю побелевшими губами и не могу объяснить, почему вру Владу.
Ведь для меня это не просто знакомое сочетание имени и фамилии. Мы с Максом учились в одном
Но это было совершенно в другой жизни.
Глава 5
Оля
В преддверии неизбежного аудита на фирме происходит настоящая вакханалия. Слонский дрючит начальников отделов, рычит на лажающих снабженцев, которые по мановению волшебной палочки не могут достать ему перо из жопы страуса, и пытается заставить бухгалтерию сотворить невозможное.
И только меня не сильно заботит вся эта суета. Я беру отгул, которых у меня накопилось множество. Неторопливо гуляю по торговому центру. Присматриваю милые сувениры для близких. И возвращаюсь домой по пробкам.
На улице серо и промозгло. Сразу и не скажешь, что на дворе декабрь и всего через неделю мы будем встречать Новый год.
Днем сыплет мелкий снег с дождем, который застывает ночью, чтобы наутро превратить тротуар в ледяное зеркало. Редкие прохожие спотыкаются и костерят транспортные службы. Водители буксуют на крутых подъемах и в тон пешеходам матерят незадачливых метеорологов, чьи прогнозы никогда не сходятся.
Но какое мне дело до того, что за окном, если на душе празднично?
Наверное, в сотый раз я достаю из коробки серебряные запонки с инициалами любимого человека на них и небольшим сапфиром в правом верхнем углу, и гадаю, понравится ли Владу подарок.
Вот уже год мы живем вместе, а Меркулов для меня по-прежнему загадка. Одна фирма, разные отделы, второй и седьмой этаж – как-то раз мы случайно столкнулись в столовой. Так завязалось наше знакомство.
Влад скупо выражает эмоции, так что, с большой долей вероятности, я бы никогда не узнала, что он испытывает ко мне симпатию, если бы не бутылка шампанского, распитая на двоих на пожарной лестнице на каком-то корпоративе.
Я не расстраиваюсь из-за того, что редко слышу от него признания, которые даже с натяжкой не назовешь пылкими. Куда важнее, что он хочет создать со мной семью, завести детей и знает, сколько ложек сахара положить в мой чай.
Жизнь приучила меня ценить не слова, а поступки, коих у Влада не отнять. Он и про букет не забудет, и привезет мои любимые круассаны с лососем, и лекарства насильно затолкает, стоит мне только простыть.
Тряхнув головой, я гляжу на часы. До приезда жениха остается минут пятнадцать – самое время переодеться.
На место домашним шортам и майке приходит платье насыщенного синего цвета с открытой спиной. И
По квартире неумолимо расползается аромат утки, запеченной с апельсинами, и у меня текут слюнки. С обеда ничего не ела, Влада ждала.
Я сижу на кухне, нетерпеливо постукивая чайной ложкой по столу, и тороплю медлительную, словно улитка, секундную стрелку настенных часов в стиле прованс.
Проходит пятнадцать минут. Потом еще пятнадцать.
Пунктуальный, Меркулов обычно никогда не опаздывает. А если задерживается, то всегда предупреждает.
Поэтому я начинаю накручивать себя и переживать, что он мог попасть в аварию, все-таки на дорогах скользко. Слегка дрожащими пальцами я посылаю вызов и облегченно выдыхаю, когда слышу родной голос.
– Я тебя заждалась, ты в пробке застрял, да? – строю предположения и воодушевленно отчитываюсь: – моя фирменная утка почти готова, пальчики оближешь.
– Я не приеду, – я ухом прижимаю трубку к плечу и думаю, что неверно его истолковала.
– Что, Влад? Повтори, пожалуйста, я не расслышала, – свободными руками я беру бутылку каберне, когда он безразличным голосом рушит мою Вселенную.
– Я не приеду, Оль, – и жестко добавляет, чтобы добить наверняка: – я не люблю тебя. Никогда не любил.
Короткие гудки танцуют сальсу на обломках моих чувств. Вино проскальзывает между пальцев и летит на пол.
Только не разливается яркими брызгами, как показывают в кино – потому что еще не откупорено. И не разбивается вдребезги, как обожают писать в книгах – потому что на полу ковер с толстым ворсом. И потому что стекло прочное.
Разбивается что-то внутри меня. Разрывается осколками, превращая душу в мелкое крошево из разбитых надежд, похороненных мечтаний и планов, которым никогда не суждено сбыться.
Я стою, тупо уставившись перед собой, и никак не могу уяснить – что же я сделала не так, если даже не заслужила объяснений. Боль выгрызает что-то важное в груди, а я медленно оседаю на пол. В глазах нестерпимо жжет, но слезы не могут пролиться.
Я вспоминаю, как Влад называл меня «маленькая моя». Как нежно прижимал по утрам, когда нам обоим не нужно было спешить на работу. Как заботливо поил молоком с медом, когда я кашляла, подхватив какой-нибудь осенний вирус. И апатия наваливается на меня с новой силой.
Где-то под рукой сотовый пиликает эсэмэской и вырывает меня из лап самобичевания.
«Оля, ты где???», – три вопросительных знака, судя по всему, призваны выразить, как сильно взволнована Маша.
На полу. На ковре. На руинах счастья. Я даже не знаю, что лучше описывает мое местонахождение в данный момент.
«Оля!!! Перезвони!», – настойчиво пытается дозваться до меня подруга, но безрезультатно.
Я не готова к этой беседе ни физически, ни морально.