Любимые волшебные сказки
Шрифт:
Собрались и уехали. А Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Или чуешь какую невзгоду?
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну увёз.
— А можно ли их догнать?
— Можно ячменю насеять, дождаться, пока он вырастет, сжать, смолотить, пива наварить, то пиво выпить да тогда вдогонь ехать — и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.
— Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Мо-ревны, как ушей своих!
Отнял её и увёз к себе.
Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревной. На ту пору Кощея опять дома не было.
— Поедем, Марья Моревна!
— Ах, Иван-царевич! Ведь Кощей догонит, тебя в куски изрубит!
— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу!
Собрались и уехали. А Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Или чуешь какую невзгоду?
Отвечает конь:
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича. Изрубил его на мелкие кусочки и положил в смолёную бочку. Взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море. А Марью Моревну к себе увёз.
В то самое время у зятьёв Ивана-царевича серебро почернело.
— Ах, — говорят они, — видно, царевич в беду попал!
Орёл бросился в синее море, схватил и вытащил бочку на берег. Сокол полетел за живой водой, а ворон — за мёртвой. Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и сложили как надо. Ворон брызнул мёртвой водой — тело срослось, соединилось; сокол брызнул живой водой — Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
— Ох, как я долго спал!
— Ещё бы дольше проспал, если б не мы, — отвечают зятья. — Пойдём теперь к нам.
— Нет, братцы! Я пойду за Марьей Моревной!
Приходит к ней и просит:
— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея спрашивать. Кощей сказал:
— За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живёт Баба-яга. У неё есть такая кобылица, на которой она каждый вечер вокруг света облетает. Много у неё и других славных кобылиц, я у неё три дня пастухом был, ни одной не потерял, и за то Баба-яга дала мне одного жеребёнка.
— Как же ты через огненную реку переправился?
— А у меня есть такой платок — как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-превысокий мост, и огонь его не достанет!
Марья Моревна выслушала, пересказала всё Ивану-царевичу, а платок унесла и ему отдала.
Иван-царевич переправился через огненную реку и пошёл к Бабе-яге. Долго шёл он, не пил, не ел. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.
— Съем-ка я одного! — говорит Иван-царевич.
— Не ешь моих деток, Иван-царевич! — просит заморская птица. — Я пригожусь тебе.
Пошёл Иван-царевич дальше. Видит в лесу улей пчёл.
— Возьму-ка, — говорит он, — немного мёду.
— Не тронь нашего мёду, Иван-царевич! — просят пчёлы. — Мы тебе ещё пригодимся!
Он не тронул и пошёл своей дорогой. Навстречу ему — львица с львёнком.
— Съем я хоть этого львёнка, очень уж есть хочется! — говорит Иван-царевич.
— Не тронь его, Иван-царевич! — просит львица. — Я тебе пригожусь!
— Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрёл Иван-царевич голодный, шёл, шёл — стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришёл — по своей доброй воле аль нужда привела какая?
— Пришёл заслужить у тебя богатырского коня.
— Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если сохранишь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся — торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила, напоила и велела за дело приниматься. Только выгнал он кобылиц в поле, те все врозь по лугам разбежались. Не успел царевич глазом моргнуть, как они все пропали. Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул. Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:
— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы уже дома!
Иван-царевич встал и вернулся домой. Баба-яга шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.
— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Наутро Баба-яга говорит царевичу:
— Смотри, если не сохранишь моих кобылиц, если хоть одну потеряешь — быть твоей голове на последнем шесте!
Погнал он кобылиц в поле. Только выгнал, те все врозь разбежались по дремучим лесам. Не успел царевич глазом моргнуть, как они все пропали. Опять он плакал-печалился, сел на камень и заснул. Солнышко уже на закате, прибежала львица и будит его:
— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы уже дома!
Иван-царевич встал и вернулся домой. Баба-яга шумит и кричит на своих кобылиц пуще прежнего:
— Зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Набежали звери лютые со всего света, чуть нас совсем не разорвали.
— Ну, вы завтра забегите в сине море.
Наутро опять надо Ивану-царевичу кобылиц пасти.
— Смотри! — грозит Баба-яга. — Если не сохранишь — быть твоей буйной головушке на шесте!
Он погнал кобылиц в иоле. Они тотчас окрылись из глаз и забежали в сине море; стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и заснул. Солнышко за лес село, прилетела пчёлка и говорит:
— Вставай, царевич! Кобылицы все собраны. Да как вернёшься домой, Бабе-яге не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребёнок. Ты укради его и в глухую ночь уходи из дому.