Любимый ученик Мехмед
Шрифт:
— Так это достаточная причина, чтобы учить греческий? — спросил Андреас.
— А если я просто прикажу перевести всё это? — возразил принц и опять вскинул голову, представляя, что уже вырос и является правителем.
— Перевод может отличаться от оригинала, — заметил грек. — Иногда это различие весьма серьёзное. Переводчик может выбрасывать из книги целые куски, которые считает ненужными, а остальное переиначить соответственно своим убеждениям, искажая мысли автора.
— Я прикажу перевести так, чтобы ничего не отличалось.
— А как ты проверишь,
— Поручу кому-нибудь проверить, — чуть подумав, произнёс Мехмед.
— А как ты узнаешь, что тот, кто проверил, ничего не пропустил? — не отставал Андреас.
— Поручу ещё кому-нибудь проверить снова, — произнёс принц, но явно понял, что слишком уж много препятствий возникает на пути к чтению нужной книги — сперва ждать перевода, затем ждать, пока проверят, а затем снова ждать…
Учитель хитро улыбнулся:
— Не проще ли самому выучить язык, принц Мехмед? — однако перестал улыбаться, услышав от ученика новый вопрос:
— А если я не смогу выучить хорошо? — произнеся это, Мехмед сразу сник. От прежней гордости не осталось и следа. Теперь он считал себя жалким, никчемным, и это проявлялось так явно, что Андреас, не раз встречавший учеников, не верящих в себя, всё равно поразился:
— Почему не сможешь?
— Все говорят, что я глупый, и у меня нет способностей, — вздохнул мальчик.
— А я говорю, что ты умный, — напомнил учитель.
— Почему? — осторожно спросил Мехмед, и из этого следовало, что вчера он, сбежав с урока математики, услышал только самое окончание той беседы, которую вёл новый учитель греческого с учителем географии.
— Ты умный, — повторил Андреас. — Пусть ты мало знаешь, но не задаёшь глупых вопросов. Твои вопросы всегда такие, на которые мне довольно трудно ответить. Мне, человеку, которому двадцать девять лет, трудно отвечать на опросы четырнадцатилетнего мальчика. Это значит, что мальчик умён. Окажись ты глупым, я отвечал бы на твои вопросы с лёгкостью.
Ученик воспрянул духом. Глаза загорелись:
— А способности? Они у меня есть?
— Обычно их наличие или отсутствие проявляется, только если заняться чем-нибудь всерьез, — ответил учитель. — Однако я совсем не уверен, что ты всерьёз занимаешься учёбой.
Мехмед потупился, снова вздохнул:
— Это потому что у меня нет упорства. А без упорства ничего не достигается.
— У тебя нет упорства? — Андреас снова поразился. — Откуда такие мысли? Неужели, так говорят твои учителя?
— Да, мулла так говорит, — признался принц.
— А он говорил тебе, что ты упрям, как осёл? — спросил учитель. Если уж Андреас заметил упрямство своего ученика, то мулла тоже должен был заметить и сказать про это хоть раз!
— Да, мулла ругал меня и за это тоже, — признался Мехмед.
— Тогда я могу тебя образовать — упорство у тебя есть, — серьёзно сказал грек. — Дело в том, что упрямство и упорство это почти одно и то же. Упорством называют неуклонное стремление к чему-то, а упрямством — такое же неуклонное стремление оставаться на месте. Сейчас ты стремишься
— Я попробую, — вдруг произнёс Мехмед и от волнения даже не заметил, что перебил учителя. Впрочем, Андреас уже не хотел заканчивать фразу, снова залюбовавшись пронзительным взглядом серых глаз, ведь принц, мгновение назад смотревший куда-то в пол, на ковры, снова посмотрел на собеседника.
В глазах мальчика отразилось не только согласие, но и надежда. Мехмед надеялся, что всё получится, однако учитель заподозрил, что принц станет учиться не по собственному желанию, а из желания угодить. Это и подтвердилось, когда мальчик сказал:
— Я постараюсь, чтобы ты был доволен.
Андреас мягко улыбнулся:
— Это, конечно, хорошо, что ты хочешь сделать мне приятное, но всё-таки постарайся учиться не только ради меня, но и ради себя. Учись не потому, что кто-то хвалит, и не потому, что кто-то может наказать, а ради овладения знанием. Я подозреваю, что тебе будет весьма интересно познавать мир, а изучение наук это лучший способ познания мира.
— А почему ты думаешь, что мне интересно познавать мир? — спросил Мехмед и смутился. Наверное, мальчик слышал ободряющие слова очень редко, из-за чего они стали так ценны для него — гораздо ценнее, чем обычно бывает похвала для ребёнка, если он окружён любовью.
— Моё мнение опять расходится с тем, что говорят другие твои наставники? — спросил Андреас.
— Да, — неохотно признался принц. — Они говорят, что мне ничего не интересно.
Теперь Андреасу тоже следовало признаться:
— Просто я вижу, что у тебя большие и внимательные глаза. Люди с такими глазами всегда стремятся познавать мир. Физиологи говорят, что чем больше у человека глаза, тем шире он открыт миру и охотнее стремится к познанию, а у тебя глаза больше, чем у многих людей, которых я встречал. Значит, тебе должно быть интересно. Интерес пропадает только, если ты устал, или если тебя ведут не тем путём, по которому ты сам хотел бы идти. И получается, тебе нужно просто чаще отдыхать и самостоятельно выбирать дорогу к познанию. Вот и всё.
Мехмед глянул в сторону своих старых греческих тетрадей, которые всё так же лежали на столике возле дверей, затем снова повернулся к Андреасу и с волнением объявил:
— Учитель, если ты говоришь, что я должен сам выбрать дорогу, по которой пойду к знанию, тогда я выбрал! Начни со мной заниматься с самого-самого начала. Я не хочу продолжать тот путь, который прошёл с другим учителем. Я хочу пройти весь путь с тобой. Давай начнём с чистой тетради, как будто я совсем ничего не знаю. Не спрашивай меня о том, что мы с прежним учителем проходили, а чего не проходили. Веди меня своей дорогой, а если мне попадутся знакомые места, это значит, что мы просто пройдём их быстрее и легче. А ещё я хочу читать те греческие книги, о которых ты говорил — книги, которые никто ни разу не переводил на турецкий язык. Когда мы будем их читать?