Шрифт:
На человека Арло не больно-то похож. Да вы сами знаете, не все роботы сотворены по людскому образу и подобию. Но штуку, скажу я вам, он отмочил такую, что не каждому человеку придет в голову.
Короче говоря, в один прекрасный день, в самый разгар работы, он вдруг удумал резко завязать. Вот так: встал, вышел в дверь — и был таков. Вероятно, видело его немало народу — трудно не заметить девять сот фунтов шагающих деталей. Но, конечно, никто не знал, что это Арло; в конце концов, с момента активизации (а было это двенадцать лет
Так что Компания обратилась ко мне. По правде говоря, деликатное выражение «обратилась» означает, что меня разбудили посреди ночи, дали три минуты на сборы и сунули в автомобиль, тут же рванувший по направлению к центральному офису. Впрочем, я прекрасно их понимаю: когда нужен козел отпущения, кандидата лучше начальника службы безопасности фирмы просто не сыскать.
Так или иначе, паника царила будь здоров — кажется, покуда еще ни одно изделие Компании не умудрялось пуститься в бега. К тому же Арло был робот непростой: за 12 миллионов долларов в него понапихали кучу всяческого добра, какого машина только сумеет пожелать, за исключением разве что колес с белыми парадными шинами. А может, и колеса были — уж слишком быстро испарился этот негодяй.
Итак, слегка поунижавшись перед Советом директоров и надавав им оптимистических обещаний, я приступил к небольшому предварительному расследованию: побеседовал с сотворившим беглеца конструктором, с руководителем технического отдела, потолковал с его сотрудниками — людьми и роботами. К моему величайшему изумлению, выяснилось, что Арло продавал билеты. Довольно тусклое занятие для штуковины ценой в 12 миллионов, подумал я.
И оказался не прав.
Арло работал в Бюро путешествий. Он занимался организацией туров по Солнечной системе и был агентом высочайшего класса. Время пути он высчитывал с точностью до секунды, вес пассажиров и багажа — до грамма, безошибочно бронировал номера в роскошных отелях Ганимеда или, скажем, Титана. Что, впрочем, меня не слишком впечатлило: компьютеры неплохо справлялись с этим задолго до того, как роботы шагнули со страниц фантастических романов в обычную жизнь.
— Тут вы правы, — признал начальник отдела, — но Арло не такой, как другие! Билетов он продавал больше, чем десять роботов вместе взятых, а составленные им маршруты пользовались бешеной популярностью у клиентов.
— И как ему это удавалось?
— Мы вложили в него кое-что, чего раньше не практиковали.
— Интересно. Можно подробнее?
— Мы запрограммировали его на энтузиазм.
— Неужели? И вы считаете это качество столь существенным?
— Еще бы! Послушали бы вы, как Арло живописует красоты Каллисто или, скажем, странные образы, порождаемые непривычной рефракцией венерианской атмосферы! Причем детали столь выпуклы, столь материальны, что кажется, их можно пощупать! А его обворожительный голос! Ведь Арло из тех немногих роботов, что способны к речевой модуляции. Но мало того, он действительно обожает все эти отдаленные миры, а искренние чувства, как известно, заразительны.
Я поразмышлял примерно минуту.
— То есть вы хотите сказать, что создали машину с единственной мотивацией — уговорить туристов посетить дальние миры? И этот робот был прикован к своему месту двадцать четыре часа в сутки?
— Да, именно так.
— Вам никогда не приходило в голову, что рано или поздно у него возникнет желание взглянуть на эти волшебные миры собственными глазами?
— Что ж, возможно. Но ведь Арло запрограммирован на то, чтобы не покидать рабочего места!
— Вы же сами утверждаете, что энтузиазм — великая сила.
Ответом была буря отрицаний.
Затем началась настоящая работа. Проверили все корабли, стартовавшие с Земли после побега Арло, включая самые шикарные пассажирские лайнеры. Безрезультатно.
Пришлось спуститься с неба на Землю: Монте-Карло, Лас-Вегас, Альпийский центр… Безуспешно. Я даже совершил марш-бросок по стереокиношкам, в которых крутят космические оперы. Бесполезно.
И знаете, где он нашелся? На пляже парка Кони-Айленд! Наверное, гулял себе ночью по бережку, а тут настал час прилива… и он затонул. Все девять сотен фунтов.
И вот густо изукрашенный малопристойными надписями Арло торчал из песка в обществе пустых пивных банок, битых бутылок и мелкой дохлой рыбешки. Немного полюбовавшись издали монументальной скульптурой, я вздохнул, покачал головой и решительно направился прямо к роботу.
— Так и знал, что вы меня найдете, — произнес беглец.
Честно говоря, мне стало не по себе при звуке несчастного голоса, исходившего из внушительной массы металла, пластика и неизвестно чего еще.
— Видишь ли, не так уж трудно заметить тебя посреди этого проклятого пляжа.
— Полагаю, мне придется вернуться?
— А ты как думал?
— Ну что ж, — патетически воскликнул он, — все-таки мне удалось ощутить настоящую землю под ногами!
— Арло, у тебя нет ног, — заметил я. — А хоть бы и были, песок ты все равно не почувствуешь. Кроме того, это всего-навсего крупинки кремнезема…
— Песок прекрасен, — отрезал Арло.
— Хорошо, будь по-твоему. Он прекрасен.
Я опустился на колени и принялся отгребать от робота песчаные наносы.
— Нет, вы только взгляните на закат! — мечтательно промолвил тот. — Великолепен, не правда ли?
Я взглянул. Закат как закат.
— Воистину, слезы радости наворачиваются на глаза!..
— Вряд ли ты способен пустить слезу, — терпеливо поправил я, продолжая копать песок. — У тебя ведь призматические фотоэлементы. Кстати, если уж ты так хочешь поволноваться, то вот прекрасный повод — смотри, ты весь в пятнах ржавчины.
— Удивительный пейзаж! Дивные пастельные тона! — продолжал робот, вращая головой и пытаясь хорошенько обозреть пустынный, усеянный гниющими отбросами пляж и разбитые лодочные причалы. — Божественная красота!
Ну, скажу я вам, тут поневоле начнешь размышлять о Вечном… Наконец я полностью отрыл Арло и велел следовать за собой.
— О, ПОЖАЛУЙСТА! — заныл он этим своим проклятущим голосом. — Еще одну, ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ, пока меня не заперли в офисе! Прощальный взгляд! Нет, вы не можете быть НАСТОЛЬКО жестоким!..
Пожав плечами, я дал ему еще тридцать секунд, а потом загнал в фургон.
— Ты, конечно, знаешь, что они с тобой сделают? — спросил я, пока мы ехали в контору.
— Да, конечно. Меня запрограммируют на безусловное повиновение, не так ли?