Любители варенья
Шрифт:
— Вообще-то, тетя Ира, собаки эти не такие уж и профессиональные. Настоящие сторожевые собаки ничего не должны брать из чужих рук, даже если они с голоду помирать будут…
— Вась, давай комментарии потом, мне же интересно! — попросила его Катя, не отрывая взгляда от дороги.
— Вот именно, Вася. Слушай, а то у меня охота пропадет развлекать тебя… Короче, решил Гаврила, что собаки уже приручены, но сначала надо было провести репетицию. И он перепрыгнул через забор с мясом в одной руке и с газовым баллончиком в другой. На всякий случай. Вдруг собаки кинутся, а он им в морду из баллончика перцовый газ пустит. Но собаки хвостами повиляли, мясо сожрали и с доброй благодарной улыбкой на свирепых мордах проводили своего кормильца до забора. Охранники опять же из дома не появлялись. А чего им выходить? Во дворе тихо, возле забора густые кусты, так что никто Гаврилу не заметил. И настал день…
— …Икс, — подсказал Вася.
— Да, вернее, ночь Икс. Гаврила проворно перепрыгнул
— Классная история, — одобрил рассказ Вася. — Завтра ребятам расскажу.
— Не забудь добавить, что в ней есть мораль, — заметила Катя, перестраиваясь в правый ряд и подъезжая к зданию музыкального театра.
— И какая? — полюбопытствовал Вася.
— Дети, не воруйте! — кратко изложила суть морали Катя.
Вася зашелся в смехе, а Ирина строго отчитала Катю:
— Вот зачем ты говоришь такое? Он же хороший мальчик. И друзья у него славные ребята, я видела.
— Никогда не помешает лишний раз напомнить, что в мире еще существуют общечеловеческие ценности. Все, приехали, и у нас даже осталось тридцать минут, чтобы перекусить в буфете.
— Вау! — обрадовался Вася и первым выскочил из машины. Тут же нетерпеливо взглянул на свои часы и поторопил дам:
— Двадцать девять… Двадцать восемь с половиной…
— Ну, мы не реактивные, — проворчала Катя, запутавшись каблуками в подоле длинной юбки.
— А жаль, — осуждающе сказал Вася и бросился ей на помощь.
2
Когда-то в юные годы, когда Турецкий читал много и больше всего любил фантастику и приключенческую литературу, ему попался не то рассказ, не то небольшая повесть — уже запамятовал. Даже фамилия писателя забылась. Но сейчас вспомнился сюжет о городе, который не отпускал человека. Впустить-то впустил, но когда герой рассказа решил его покинуть, тут его и подстерегала очень неприятная неожиданность. Человек все кружил, кружил улицами, пытаясь выбраться из него, и каждый раз, когда казалось: еще чуть-чуть и вот она — желанная свобода, круг замыкался и появлялось одно и то же здание. А за углом опять начало пути. И человек приходил в ужас, потому что город вцепился в него мертвой хваткой и нет возможности вырваться из его плена. Этот город — Новороссийск, думал Турецкий. Потому что застрял он в нем плотно. И, возможно, надолго. До чего же вязкий город… Одно дело, когда пребываешь в нем с пользой для общества или отдельно взятого человека. Когда получаешь удовольствие от того, что провел одно расследование, второе, да каждый раз успешно, а совсем другое, когда в результате оказываешься в совсем неподходящем для опытного опера месте.
Всякое бывало в жизни Турецкого, но сидеть в «обезьяннике» еще не доводилось. Турецкий раздумывал о превратностях судьбы и удивлялся ее выкрутасам. Нельзя сказать, чтобы он был сторонником размеренной жизни. Но хотелось бы иногда небольшую передышку, денька на два. А то прямо голова кругом от многообразия существования. Только вчера поставил точку на деле десятилетней давности и помог очаровательной женщине Анне Гущиной восстановить ее доброе имя. Благодаря ему она теперь займет руководящий пост, хотя и так у нее жизнь бьет ключом. На ее месте он не стал бы так уж рваться в начальники. К чему такой красавице лишние хлопоты и проблемы? Но в ее деле главное было восстановить справедливость. С чем он очень неплохо справился. Не успел перевести дух, как Плетнев втянул его в странную историю, которая очень напоминает примитивный приключенческий фильм с полным набором жизненных реалий. Тут и смерть проститутки чуть ли не на глазах у Плетнева, которая сбежала с баржи «Ставрида» с кассетой с компроматом неизвестно на кого. И преследование бандитами случайного свидетеля ее убийства, разносчика пиццы. И далее по цепочке — свидетель случайно убивает бандита, сам едва успевает спастись. Но Турецкий успел его уже мысленно оправдать — парнишка защищал свою юную жизнь. Дальше следы преступления ведут на заброшенную стройку с ее неформальным хозяином — бомжем Колей, он же бывший афганец, который обнаруживает труп убитого бандита и хладнокровно зарывает его в землю. Причем не забывает прошмонать его карманы и вытащить искомую бандитами кассету. А дальше вообще полная галиматья, невольными участниками которой становятся Турецкий и беспокойный Плетнев, успевший с несчастной проституткой завести какие-то особые отношения, в результате чего оба друга теперь расплачиваются. Нет, Турецкий вовсе не корил себя за то, что помчался с Плетневым выручать запуганного мальчишку-свидетеля и нарвался на бандитов. Впервой, что ли? Дело приняло неприятный оборот, когда бандиты открыли по ним стрельбу и привлекли внимание ментов. И это было бы еще ничего, вполне штатная ситуация, когда имеешь дело с бандитами. Вся гадость в том, что Коля — бомж и афганец в одном флаконе — оказался человеком с большим приветом. Как теперь подозревал Турецкий — больной на всю голову. Если бы он не вышел на ментов с винтовкой в руках, все могло закончиться более-менее благополучно. Хотя, скорее всего, тоже не очень здорово. Потому что менты приехали на стрельбу бандитов. А те благополучно смылись, услышав сирену ментовского «уазика». И на хрена менты себя выдали, оповещая всю улицу о своем приближении? Подъехали бы втихую, повязали бандитов, все чин чинарем. А так, по версии доблестных защитников порядка, получается, что стреляли те, при ком оружие. А оружие оказалось именно у сдвинутого афганца, вместе с которым пред ясные очи ментов появились Турецкий и Плетнев. Малоприятно еще и то, что менты бедолагу афганца пристрелили. И с винтовкой теперь надо разбираться. Конечно, выяснится быстро, что ни Турецкий, ни Плетнев сроду это оружие в руках не держали. Но пока суд да дело, им придется сидеть всю ночь в этом вонючем «обезьяннике» и ждать, когда их вызовут на допрос. Как-то унизительно и противно. Одно дело находиться по ту сторону металлических прутьев, как-то оно привычнее, такие случаи бывали и неоднократно. Но чтобы сидеть на жесткой скамейке внутри и коротать время, наблюдая за постепенным наполнением клетки, это уже слишком. Не утешало даже то, что рядом сидел Плетнев и подпирал его дружеским плечом.
— Чего приуныл-то? — спросил его Плетнев, и Турецкому показалось, что друг не слишком огорчен неожиданно возникшей ситуацией.
— Ты уже привык, а я здесь впервые… — пробурчал Турецкий.
— Да и я всего второй раз. Можно подумать, что я здесь завсегдатай, — пожал плечами Плетнев и тут услышал радостные голоса:
— Привет, красавчик!
— О-о, кого я вижу! Наш дружбан вернулся!
— Салют, подруги, — небрежно поздоровался Антон с двумя развеселыми девицами, которых не слишком учтиво втолкнул в «обезьянник» мордатый сержант.
— Эй, поосторожнее, — сердито бросила девица с короткой стрижкой и подкатилась к Плетневу, бесцеремонно воззрившись на Турецкого. — Смотри, еще и друга привел! Вот молодец! Такого красавчика! Теперь не жаль будет потерянного времени, да, Катюня?
— Чур красавчик мой! — тут же подыграла Катюня своей подружке, встряхнув длинными белыми волосами, которые красиво взметнулись над плечами, чего она и добивалась.
Но стриженая, наверное, вспомнила по предыдущему разу, что от Плетнева толку чуть, он тогда просидел с мрачной рожей всю ночь, едва выдавив из себя два слова. Поэтому она решительно отодвинула подружку плечом и игриво представилась новому сидельцу:
— Марго…
— А я дядя Саша, — индифферентно взглянул на молоденькую проститутку Турецкий и устало откинулся к стене.
— Шутишь, что ли? Дядя Саша… — передразнила его девица. — Тебе что — семьдесят?
— Восьмой десяток, — серьезно ответил Турецкий.
Девчонки закатились в хохоте. Парень с разбойничьей рожей, дремавший в углу, мрачно бросил:
— Цыц обе! А то щас пасти ваши заклею. Поспать не дадут человеку.
— Так время детское, еще и одиннадцати нету, — Марго примирительно похлопала его по плечу. Но он брезгливо, двумя пальцами, сбросил ее руку и смерил злобным взглядом:
— Попались, так сидите молчком. Лярвы…
— Тьфу на тебя, — отвернулась от него обиженная Марго и тут же повернулась к Турецкому: — Ну что, дядя Саша, делать будем?
— Девчонки, правда, не до вас, — разочаровал ее Турецкий. — У нас тут намечается производственное совещание с дружком. Так что отвалите.
— Ну и контингент попался! Деловые… — изумилась Марго и потянула Катюню за руку.
— Давай пересядем от этих… А то от скуки умрем.
Они передвинулись в противоположный угол и о чем-то зашушукались, время от времени сдавленно хихикая.
Турецкий повернулся к Плетневу и тихо спросил:
— Антон, откуда ты их знаешь? Не то чтобы я тебя осуждал, о вкусах не спорят, но похоже, у тебя теперь новые устойчивые предпочтения — портовые девицы.
— Случайное знакомство, — небрежно обронил Плетнев и закрыл глаза.
Турецкий не отставал:
— Нет, правда, что за девицы? Знакомые твоей Гали? А то можно было бы что-нибудь узнать от них… Не сидеть же сложа руки, когда можно воспользоваться ситуацией. Как-нибудь осторожненько, намеками и все такое прочее, выведать что-нибудь… — Турецкий оживился и подтолкнул Плетнева в бок, чтобы тот не вздумал задремать в такой интересный момент.