Люблю всем сердцем

Огест Элизабет

Минерва отчетливо представила маленького и беззащитного Джона в руках жестокосердной матери. Слезы сочувствия навернулись на глаза.

– Я всегда думала, что он скучает по матери, когда смотрит на меня. А оказывается, в его сердце жив образ предыдущей няни. – Минерва испытала ярость: как можно быть такой ужасной матерью! – Она ревновала к своему собственному ребенку так сильно, что готова была поднять на него руку! Она законченная эгоистка!

Джад подтверждающе кивнул.

– Да, для меня было сильным потрясением, когда я узнал Ингрид с этой стороны. Я постарался убедить ее, что ревновать к ребенку глупо. Но с этого момента стал смотреть на нее более трезвыми глазами. Вот тогда-то я и понял, что Ингрид чувствует себя

несчастной, если кто-то другой находится в центре внимания. И чем больше я это понимал, тем сильнее хотел, чтобы мы разошлись. Сначала она говорила, что не хочет развода, потому что любит меня. Но я не верил в ее чувство. Нельзя по-настоящему любить мужа и при этом ненавидеть ребенка. Тогда она стала угрожать, что оформит опекунство над ребенком и я никогда больше не увижу Джона. Понятное дело, этого я допустить не мог. С того времени мой брак превратился в каторгу.

Минерва смотрела на каменное лицо Джада и не могла не симпатизировать ему.

– Не имея на руках доказательств, в суде вы бы ничего не добились. Боюсь, у вас не было выбора.

Джад снова отвернулся к окну. Ему было сложно рассказывать печальную историю своей жизни, но он хриплым голосом продолжал:

– Именно тогда я взял на работу няню. Клавдия должна была неотлучно находиться возле ребенка, если я был на работе. На какое-то время наша жизнь стала относительно нормальной. Однажды, когда я еще не успел вернуться домой, Клавдия вынуждена была уйти раньше. Люси взяла ребенка к себе на кухню, но Ингрид забрала его наверх. Думаю, она хотела еще раз попытаться доказать мне, что она хорошая мать. Но именно в тот день Джон сломал руку. Люси услышала его крик и сразу бросилась в детскую. На пороге она встретила Ингрид, которая выскочила из спальни. Доподлинно никому не известно, что тогда произошло, но с того дня ребенок стал еще больше ее бояться. Именно тогда я завел порядок: если няня уходит, то меня немедленно ставят в известность.

«Теперь понятно, почему Джон так ревностно присматривает за тройняшками».

– То, что пережил Джон, просто ужасно, – сказала Минерва и добавила: – Да и для вас непросто было жить с женщиной, которой нельзя доверить жизнь ребенка.

– Я сделал все возможное, чтобы оградить сына от ее влияния, – нотки отчаяния проскользнули в его голосе. – Ингрид, конечно, не была счастлива от нововведений. Она пыталась меня убедить, что ни в чем не виновата. Я допускал мысль, что, может быть, не прав. Но интуиция мне подсказывала – я не ошибаюсь. С тех пор мне еще сильнее хотелось развестись. Никаких чувств у меня к ней не осталось. Она снова стала меня шантажировать, что оформит права опеки ребенка на себя. Может быть, со временем мне и удалось бы вернуть Джона себе, но нельзя было рисковать, нельзя было доверить ей ребенка даже на время. Я снова оказался в ее руках.

– Да, у вас действительно не было выбора, – сочувственно кивнула Минерва.

Он тряхнул головой.

– Я по-прежнему продолжал жить в комнате для гостей, мне казалось, что таким образом я лучше контролирую ситуацию. Мне и в голову не могло прийти, что она решится еще раз забеременеть. Однако она вбила себе в голову, что дети – это самый верный способ привязать меня к ней. Надеялась таким образом решить все наши проблемы. – Джад сухо усмехнулся. – Не передать словами, в каком я был бешенстве, когда узнал, что она снова беременна. Она не ошиблась, это сработало. Но надо признать, если она что-то и сделала хорошее, так это то, что родила тройняшек. Первое время она старалась вести себя образцово. Только через месяц стало ясно, что и их она совершенно не любит. Она могла днями не заходить к ним в комнату. И вообще, дети мешали ей жить, она предпочитала вести светский образ жизни. Конечно, я воспротивился. В конце концов, и няне, и Люси надо было отдыхать по ночам. До меня доходили слухи, что она путается с Россом Лэнгли, но, честно говоря, мне было все безразлично. Так что, когда в один прекрасный день я узнал, что эти двое сбежали, я просто вздохнул с облегчением.

– А сейчас она вернулась. – Минерва всей своей кожей чувствовала, как страх за детей снова охватывает Джада.

Джад утвердительно кивнул, его лицо снова помрачнело.

– А сейчас она вернулась.

– В свете того, что вы мне о ней рассказали, трудно поверить, что она горит желанием видеть своих детей. – Минерва пыталась развеять его страхи и свои возникшие опасения.

– Дай-то бог. Она не требует у меня развода и не оспаривает моих прав на детей. Она даже не пользуется своим правом навещать их. Она просто забыла об их существовании.

Перед внутренним взором Минервы встали очаровательные мордашки малышей. Как их может не любить родная мать? Такой факт не укладывался у нее в голове. И снова, чтобы успокоить себя и его, она сказала:

– Все будет хорошо. Вам не стоит волноваться об этом.

Джад тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

– Я рад, что мы об этом поговорили. Наверное, мне стоило сразу рассказать вам обо всех обстоятельствах. Но что сделано, то сделано. Теперь вам все известно, и от вас в первую очередь зависит жизнь моих детей.

– Обещаю вам, что никому не позволю обижать их, – твердо сказала она.

– Я знаю, вы все сделаете наилучшим образом. Спасибо.

Минерва поняла, что разговор окончен, и тоже встала. Но ей не хотелось уходить просто так, не сказав ему напоследок что-нибудь ободряющее. Он выглядел таким уставшим!

– Я рада, что мы поговорили, – и в подтверждение своих слов она протянула ему руку.

«Да, ее руки не такие мягкие и нежные, как у Ингрид, – заметил Джад, пожимая ее ладонь. – Это руки рабочего человека: сильные и крепкие». Джад понял, что ему нравятся именно такие руки. Обладателю их можно доверить своих детей.

– Идемте спать! Нам обоим это не помешает.

Пожелав ему спокойной ночи, Минерва проскользнула на кухню. Ее руки дрожали. Прикосновение Джада взволновало, просто выбило ее из колеи, но еще больше o6ecпокоилo выражение его лица. Нет, ее решение твердо. Она не собирается в него влюбляться, главное – дети. Она сделает все от нее зависящее, чтобы с ними ничего не случилось.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Минерва обомлела: стоило открыть дверь, как она с первого же взгляда узнала, кто перед ней стоит. Ингрид Грэм! Да, в жизни она выглядит еще красивее, чем на фотографии. И в руках у нее огромные сумки. Очевидно, с подарками. Кажется, она сильно ошиблась, когда уверяла Джада, что его бывшая жена не захочет иметь ничего общего с детьми.

– А вы кто? – спросила Ингрид, окидывая Минерву оценивающим взглядом.

– Минерва Бродвиг, няня, – ответила девушка.

– Ну конечно же! Вы выглядите как домашняя мышка, именно поэтому на вас и остановил выбор Джад. Полагаю, вы прилежно заботитесь о моих детях.

Минерва обратила внимание на то, что она о детях говорит как о своих. Значит, Джад не ошибался и конечной целью ее приезда были именно они.

– Это не твои дети, а исключительно Джада, – раздался вдруг голос. Это Люси поспешила узнать, кто звонил в дверь. – Ты потеряла на них все права, когда сбежала из дома.

– Дорогая Люси, я и не подозревала, что ты обо мне такого мнения. Но я консультировалась с врачом. В тот момент, когда я ушла из дома, у меня была глубокая послеродовая депрессия. Я не совсем понимала, что делаю. Сейчас со мной все в порядке. Думаю, суд примет во внимание это смягчающее обстоятельство. – Ее лицо раскраснелось. – А сейчас я хочу видеть моих дорогих крошек.

Люси захлопнула перед ней дверь и невозмутимо удалилась на кухню.

Ингрид, сделав вид, что не обратила внимания на ее выходку, сама снова открыла дверь и тут с удивлением заметила, что на ее пути стоит Минерва.