Любовь Демона

Ареева Дина

— Давай ты, Надь, — стараюсь, чтобы голос не звучал истерично. Я не хочу, чтобы кто-то знал или догадался, что сейчас Демьян Каренин держит на руках собственную дочь. — Милана тебя послушает.

Это утверждение спорно, но у меня нет других вариантов.

С замиранием сердца смотрю, как Надя подходит к сцене, протягивает руки, и Миланка с легкостью в них соскальзывает. Мне кажется, или Каренин слишком пристально смотрит им вслед?

Он узнал? Но малышка еще так мала, как можно понять,

что это мой ребенок?

Пока они доходят до меня, у меня спина становится мокрой.

Перехватываю дочку на выходе из зала и спускаюсь в холл. Мы быстро одеваемся и выходим из здания бизнес-центра. И только когда садимся в такси и за нами захлопывается дверца, я могу свободно вдохнуть.

Глава 2

Демьян

С самого утра мы с Астафьевым носимся как сайгаки по складам и цехам, и чем больше я вникаю, тем больше убеждаюсь, что Андрей Дмитриевич прирожденный производственник. Так все организовано — не прикопаешься.

Я бы не хотел выглядеть на контрасте ебланом, поэтому стараюсь все запоминать, уточняю расспрашиваю. Мне нужны эти знания, не хочется потом дергать Андрея по пустякам. Заодно пусть работники увидят вживую своего нового босса.

С коллективом офиса буду знакомиться позже. По ходу дела и по мере необходимости.

Астафьев не перестает говорить, как он мне благодарен, а я не могу отделаться от ощущения, что сорвал джек-пот.

Я давно хотел запустить какое-то крутое производство, как было у отца. Искать новые рынки, конкурировать с лучшими мировыми компаниями. Но понимал, что мне не хватает опыта.

А здесь в руки упал готовый бизнес, который мне самому, чтобы поднять, потребовались бы годы. Ну разве я не фартовый говнюк?

Единственное, что омрачает — болезнь Астафьева. В его присутствии я чувствую себя как последняя сволочь.

Я здоровый и сильный, потому и не смог отказать, когда Астафьев меня попросил купить у него акции. А как тут откажешь?

Мне как никому известно, что такое долгое и бесполезное лежание в клиниках. Что такое обездвиженность. Бездействие. И как это отражается на бизнесе и мозгах.

На мозгах в первую очередь, на бизнесе как следствие.

Если бы степень моей благодарности могла повлиять на скорость выздоровления Астафьева, он бы уже полетел в космос. Или как минимум прошел отбор.

— Андрей Дмитриевич, вы как насчет пообедать? — спрашиваю, когда мы проносимся по цехам и наконец оказываемся на парковке.

— Мне все равно ничего нормального нельзя, — отмахивается тот, — а перетертый супчик уже в печенках сидит.

— Значит надо ехать туда, где есть диетическая еда.

Астафьев смотрит в потолок, потом на меня, потом снова в потолок и кривится. Как будто

там проявился его лечащий врач и грозит ему пальцем.

— Ладно, — сдается Астафьев, лечащий врач на потолке обреченно вздыхает, — поехали. Только давай сначала в офис заскочим. Можно прихватить с собой твоих директоров.

— Наших директоров, — поправляю его, он снова отмахивается.

— Мне так спокойнее будет.

Только успеваем пересечь холл бизнес-центра, где у Астафьева под офис выкуплено несколько этажей, как нас перехватывает главный пиарщик.

— Андрей Дмитриевич, посмотрите, какая красотища получилась! — он протягивает планшет. — Это же готовая реклама! А главное, бесплатная...

Я реагирую спокойно. Это не игнор, ясно, что сотрудники компании по старой привычке со всеми вопросами бегут к старому привычному генеральному. Ничего, пройдет. Скоро их попустит.

Заглядываю Астафьеву через плечо, там вчерашние снимки. Я с клопом на руках говорю речь. И правда хорошие фотки. Милые такие. Клоп так внимательно на меня смотрит, будто понимает, о чем я говорю.

Фотки пропущены через фотошоп и отрисованы. Фон подобран так, чтобы ребенок в светлом платьице не сливался со стенами.

— Вы получили разрешение на публикацию у родителей девочки? — спрашиваю пиарщика.

— Я хотел сначала посмотреть, что вышло, — отвечает тот. — Если вы одобряете, я сейчас же предложу ей контракт. Отснимем несколько роликов и прокачаем.

— Одобряю, предлагайте, — говорю первым, Астафьев подтверждающе хмыкает, и мы вместе смотрим на удаляющуюся спину пиарщика. Андрей спохватывается и кричит вдогонку:

— И напомните бухгалтерии, пусть выплатят премию ребенку. Я лично прослежу.

Мы с ним подходим к лифтам.

— Надо секретарю моему поручить, чтобы проследила. Она вам понравится. Молодая девушка, но очень исполнительная. Студентка, на заочном учится. Я без нее как без рук.

Студентка? Ну нет, мне такое не подходит. Студенты это головняк — сессии, начитки лекций. Начнется потом, отпустите, извините. Знаем, проходили.

Но вслух ничего не озвучиваю. Нет смысла, он больше здесь ничего не решает, теперь я никому ничего не обязан объяснять.

Уволю через время по тихому, заберу сюда свою. Моя матерая, выдержанная, организованная. Если Астафьеву нравилось чувствовать себя героем, его право. Хер с ним.

Садимся в лифт. Астафьев молчит, по ощущениям мнется, не решается сказать. Нет, попросить. У него такой вид, будто он пытается что-то выторговать у меня, что-то очень важное. Наконец, решается.

— Демьян Андреевич, можно просьбу?

Блядь, ну наконец-то.

— Говорите, — делаю разрешающий жест.

— Я хотел поговорить об Ангелине.