Любовь, граничащая с безумием
Шрифт:
– Поднимайся, – раздался откуда-то сверху мужской голос. И теперь яркий свет начал досаждать.
Кэтрин попыталась разлепить отяжелевшие веки, но те словно слиплись и не поддавались. Тогда девушка попробовала пошевелиться и испытала отчаяние, не почувствовав собственного тела.
Мишеля еще сильнее взбесило то, что девчонка никак не реагирует. Он несколько раз велел ей подняться, но она не слышала или делала вид, что не слышит. Наклонившись, граф решил поднять ее сам, и, грубо потянув за тряпку, услышал жалобный вскрик. Ткань, прилипшая к израненной коже, натянулась и оголила окровавленную спину, причиняя девушки жуткую боль.
8 глава
Морщась от отвращения, Мишель схватил девушку за грязную и липкую руку, резко поднимая ее. Оказавшись на одном уровне с ним, служанка обвисла, как тряпичная кукла, тихонько застонав.
Глаза Кэтрин пытались привыкнуть к свету, чтобы рассмотреть своего нового мучителя. «Что же за нелюди такие?! Неужели не насладились пыткой и мучением, неужели им не хватило моей боли и крови, что и умереть спокойно не дают?» – подумала бедная девушка.
Граф видел, как красные глаза пленницы блуждают по стенам, мимолетно задевая его лицо. Он понял, что она почти ничего не видит, но ярость разъедала душу, и парень грубо тряхнул ее, чтобы та пришла в себя. Кэт еле слышно застонала, пытаясь выпрямиться и вглядываясь ему в глаза.
Холод пронзительных синих глаз тут же заморозил душу Кэтрин. Лучше б она их не видела, лучше б не смотрела в них. Ненависть, сквозившая в грозном взгляде, вызвала новую бурю страха и странное предчувствие. Жуткое предчувствие говорило о том, что ее страдания вовсе не закончились и самое худшее еще впереди. Выжила! Но для чего? Почему Бог даже теперь не смилостивится над ней? Видимо, действительно настолько виновата и так сильно прогневала его, что Всевышний посчитал ее причастной к смерти Габриэля. И правильно! Да кто она такая, что посмела воспрепятствовать графу? Казалось бы, должна была молча терпеть и подчиняться судьбе, позволив надругаться над собой… Тогда бы уж точно ничего не произошло. И да, девушка пожалела. Она скорбела о произошедшем после пережитого ужаса. Ведь боль, раздирающая тело, заставляет чувствовать вину даже невиновного.
– Отвечай! – зарычал Мишель, вжав ее в стену. На что? Она и вопроса-то не слышала? Пылающая спина, соприкоснувшись с ледяным, влажным камнем, мучительно заныла. Прикрыла глаза, пытаясь свыкнуться с новой вспышкой боли. И благо, что мучитель крепко держал ее за плечи, иначе бы она снова рухнула на пол.
– Как такое ничтожество могло убить моего брата? – его голос бушевал гневом. Она чувствовала это физически, как и боль. С трудом разлепила тяжелые веки и снова посмотрела в синие глаза, ощущая, как замерзает… Замерзает от этой ненависти и отвращения.
– Не убивала, – промямлила она сквозь слезы, от которых щипало глаза.
– Врешь, тварь! – не поверил, и тряхнул ее с такой силой, что девушка шмякнулась о стену.
Кэт взвыла, почувствовав, как острые камни впиваются в раны, заставляя их еще сильнее кровоточить.
Отчаянье и горечь вперемешку со злостью захватили разум Кэтрин. Несправедливо! Она не будет молчать! Да и что ей теперь терять, когда жизнь на волоске, который вот-вот оборвется.
– Добейте уже, наконец! – воскликнула она, выпрямившись. – Добейте, или вам доставляет удовольствие меня мучить?
Мишель отшатнулся, скорчив брезгливую гримасу. Девушка видела, что даже находиться ему рядом с ней омерзительно. Конечно, он – царь и бог! А кто она? Ничтожество, приговоренное к смерти. Без возможности защититься, без возможности сказать слова. Не имеет права, потому что никто. Нет, скорее ничто!
– Добью, как только признаешься, за что убила брата? – отрезал хозяин, схватив дрожащую девушку за шею, и отвращение тут же побороло гнев.
– Я уже сказала, что не убивала. Но такой ответ вряд ли вас устроит, – ее голос был тихим, но звучал уже более уверенно. Кэтрин чувствовала, как его сильные пальцы все сильнее сжимают шею, но пока это не причиняло дискомфорта. Да и какой может быть дискомфорт, когда все тело пылает, будто брошено на раскаленные угли.
– А ты, я смотрю, слишком дерзкая для смертницы. Не боишься умирать? Отлично!
Пальцы Мишеля с огромной силой вцепились в ее кожу. Почувствовав, как бешено под ними пульсирует жилка, он продолжил:
– И боли не боишься?
– Хм, – смогла лишь усмехнуться Кэт, преодолевая спазмы в горле. – Боль? Вряд ли может быть больнее!
– Ошибаешься, – его лицо приблизилось вплотную, обжигая ноздри девушки едким запахом спиртного. – Знаешь, что такое четвертование? Когда медленно отрывают части тела одну за другой, одну за другой. Такую пытку не выдерживают даже самые сильные солдаты. Представляешь, как они орут, когда им под ногти засаживают раскаленные иглы? Поверь, плеть покажется тебе цветочками.
– У-у-у, – Кэтрин отрицательно мотнула головой, чувствуя, как ужас сковывает сердце. – Вы такой же садист, как и ваш брат!– выплеснула ему в лицо в отчаянье.
– Что ты сказала? – Мишель зарычал, как дикий зверь, и сильно ударил ее головой о стену.
– Правду… только правду, – всхлипывая, простонала Кэт.
– Какую еще правду? За такие слова я собственноручно вырежу твой лживый язык. Он снова тряханул ее, и ткань, которая прикрывала обнаженное тело, скользнула к ногам, цепляясь за раны.
Глаза графа потемнели и теперь так напоминали Габриэля в тот роковой день. Ярость без капли сочувствия бушевала во взгляде, выплескиваясь за его пределы.
– И что же в тебе такого ценного, что ты посчитала это недостойным моего брата? – отступил, продолжая удерживать девушку на расстоянии вытянутой руки.
Взгляд Мишеля скользнул по телу девушки, мерцающему в рыжем свете лампы. Полная, высокая грудь, перепачканная грязью и кровью, плоский, слегка подрагивающий живот, вздымающиеся ребра, выступающие из-под кожи, а на них длинный, еще не затянувшийся рубец.
«Ничего особенного,– вынес парень свой вердикт. Да, может, и хороша, но ничем не отличается от других. Так за что же брат поплатился жизнью?»
– Говори! – потребовал он грозно, видимо, потеряв терпение. – В последний раз спрашиваю, за что ты убила Габриэля?
– Я не убивала! – решительно прокричала в лицо мучителю. – Это несчастный случай, самозащита, но не убийство!
– Врешь!
– Если не верите, зачем тогда спрашиваете? Иного ответа не будет! – размазав слезы дрожащей рукой, Кэтрин ссутулилась, пытаясь скрыть наготу.