Любовь и честь
Шрифт:
– Вам нужна моя помощь? – спросил он.
– Если можете. – Она схватила его за руки. – Пойдемте со мной. Это недалеко.
Она повела его по тропинке в густую чащу. Девушка опустилась на колени и показала туда, где густо сплелись ветви разросшихся кустов. Пирс стал на колени около нее, теряясь в догадках.
– Вон там, – сказала она. – Раненая птица. Мои руки до нее не дотягиваются, но, по-моему, ваши смогут.
– Вы хотите, чтобы я освободил птицу из этих сетей переплетенных веток и шипов? – спросил он. – Почему бы просто не оставить ее в покое?
– Этого нельзя допустить. – Пирс ощутил себя союзником девушки, пытающейся спасти
– Кошки, – повторил смущенный Пирс. Толком разглядеть девушку ему не удавалось: лишь бледный овал лица, огромные темные глаза и тонкие изящные кисти рук. Из глубины спутанных лоз послышалось легкое шуршание.
– Ну пожалуйста, – повторила девушка, взгляд ее был доверчив и нежен.
Пирс неохотно сунул в заросли руку, поморщившись, когда шип уколол ее. Его чуткие пальцы сомкнулись на трепещущих мягких перьях. Он ощутил отчаянное биение крохотного сердечка. Стараясь не навредить птичке, он с превеликой осторожностью вытащил ее из чащи.
– О, спасибо! – Девушка вскочила на ноги. – Вы мне поможете ее отнести? Пожалуйста! Постарайтесь ее не шевелить, а просто не разжимайте руку.
– Куда ее отнести? – спросил Пирс.
– Разумеется, обратно в павильон. – Она опять повела его по дорожке. – Положите ее осторожно, вот сюда. На стол.
Пирс сделал, как она хотела. Оглядевшись по сторонам, он увидел виновника храпа. На возвышении, протянувшемся вдоль стен павильона, лежала на шелковых подушках пожилая женщина. Ее голова и грузное тело скрывались под темным одеянием, подобным тому, в которое была облечена юная девушка.
– Ш-ш. – Девушка приложила палец к губам. – Это Лезия, моя няня. Пускай спит.
– Что вы собираетесь делать? – На столике около раненой птицы Пирс увидел несколько узких полосок белой ткани. На возвышении же стояла птичья клетка.
– Я собираюсь перевязать ей крыло, как смогу, – ответила девушка, – и держать в безопасности, пока она не поправится и не сможет снова летать. – Продолжая говорить, она перевязывала пушистый комочек. Птица под ее пальцами сидела тихо, и вскоре перевязка была завершена. Она бережно поместила пичугу в клетку и закрыла дверцу.
– А она выживет? – недоверчиво спросил Пирс, любуясь нежным лицом и прелестными руками девушки.
– Когда оправится от страха, думаю, да, – ответила незнакомка.
– Неужели еще одна раненая птица? – раздался голос проснувшейся няни. С мощным зевком она села на постели и спустила ноги на землю.
– Еще одна? – переспросил Пирс. – И часто она спасает раненых птиц?
– Она всегда была такой, – сказала няня. – Один день это может быть брошенная кошка, второй – птица, или заблудившаяся лошадь, или больная собака, требующая помощи. Клянусь, если бы оказалась раненой ядовитая змея, она попыталась бы вылечить и ее.
– Конечно, попыталась бы, – вызывающе промолвила девушка. – Все это Божьи твари.
– Только не змеи. – Лезия была уже на ногах и гневно посмотрела на Пирса, словно он был этой ядовитой змеей. – Вы, сэр, должны удалиться. Сейчас же!
– Лезия, пожалуйста, – проговорила девушка, темные глаза ее были устремлены на Пирса. – Змея тоже может быть ранена.
– Здесь неподалеку стражники. Мне стоит их лишь позвать, – пригрозила Лезия Пирсу. – Вон! Сейчас же. Уходите.
– Я случайно попал сюда, – оправдывался Пирс, пытаясь смягчить ее гнев. – Я не хотел нарушать ваш покой и приношу за это свои извинения.
– Если вы не хотите плохого, оставьте
Ее горячее стремление защитить девушку не оставляло Пирсу выбора, кроме как поскорее удалиться. Бросив последний взгляд на красавицу, Пирс покинул павильон. Ее прелестный образ запомнился ему. Кто же она, эта сердобольная фея? Он сморщился, вспоминая ее слова. «Раненая тварь». Только не Пирс из Стоуксбро! У него не было ран, которые могла бы излечить эта покровительница немощных зверей.
Вдоль боковой стены здания шла огражденная балюстрадой белокаменная терраса; здесь Георгий Антиохийский любил сидеть вечерами, наблюдая за игрой света на море, любуясь кораблями, входившими в гавань и покидавшими ее. Не было для него зрелища более приятного, чем вид плещущихся волн и голубого купола над ними. Именно здесь, на террасе, когда цвет небес переходил из оранжевого в золотой, и лиловый сумрак медленно спускался на землю, Йоланда снова увидела незнакомца.
Она сидела на маленьком табурете, поставленном около кресла, где отдыхал ее дядя Георгий, подразнивая его, что он тайно мечтает избавиться от всех своих сухопутных званий и снова отправиться в море, когда раздались шаги.
– А вот и наши гости. – Георгий поднялся, чтобы их встретить. Он был высокий статный мужчина, сорока с лишним лет, с рано побелевшими волосами и бородою. Левантийский грек по рождению, он долго воевал в Тунисе с мусульманами, прежде чем принести присягу на верность Рожеру Сицилийскому. Георгий прославился как талантливый флотоводец. Он был непомерно широк в плечах и загораживал от Йоланды вновь прибывших. Девушка сделала шаг в сторону как раз в тот момент, когда человек, которого она ожидала, вошел через стрельчатую арку на террасу.
Он был очень истощен. Она заметила последствия тяжелой болезни: неестественную худобу и бледность. Йоланда не раз встречала гостей Сицилии в таком же состоянии после долгого морского плавания. Но она знала, что отдых и хорошее питание быстро излечат гостя и двух его друзей. Кроме того, им понадобится новая одежда. Было заметно, что они недавно выкупались и подстриглись, но платье их обтрепалось и испачкалось в дороге.
– Моя племянница, леди Йоланда. – Георгий представил девушку.
Терпеливо дожидаясь, пока он представит ее поочередно каждому из гостей, Йоланда с любопытством их разглядывала. Святой отец был лет на десять старше ее дяди, с темно-каштановыми волосами и добрым, располагающим к себе лицом. Человек, которому доверится любой. Элан, стройный печальный красавец, отрешенный от всех окружающих, да и от самой жизни. Она инстинктивно почувствовала, что Элан из Уортхэма останется равнодушным к знаменитым красавицам Палермо.
– Так вот вы кто, моя добрая леди. Как поживает птичка, которую мы спасли? – Сэр Пирс из Стоуксбро взял Йоланду за руку и рассмеялся, когда она попыталась выговорить его полное имя.
– Птичка поживает на редкость хорошо, сэр. Полагаю, что вы тоже неплохо поживаете, – засмеялась она в ответ, любуясь его красотой. Глаза у него были темно-карие, взгляд острый и умный. Он пристально вглядывался в нее. Его прямые волосы были черны, как беззвездная ночь, лицо узкое, нос тонкий с горбинкой, а пунцовый рот так красиво очерчен, что Йоланда еле удержалась, чтобы не коснуться его кончиками своих нежных пальцев. Ее сдержанность объяснялась больше уважением к дяде и боязнью поставить его в неловкое положение перед гостями, но явно противоречила ее собственным устремлениям.