Любовь и честь
Шрифт:
Я ждала, – торопливо добавила Кит, – но когда ничего не произошло, я ввела руку внутрь и обнаружила, что жеребенок неправильно повернут. Предполагается, что он должен выйти так, чтобы его нос лежал на передних ногах. А сейчас он лежит на боку. Я должна повернуть его. Может быть, ты подождешь снаружи, – предложила она, улыбнувшись, и окунула руки в ведро с топленым свиным салом, которое принес Джулио.
Муэго и Джулио зашли в стойло и опустились на колени рядом с Кит и кобылой, приготовившись в случае необходимости помочь. Джейд, чувствуя, что ее вот-вот вырвет,
Прошло несколько мгновений, и внезапно все радостно закричали. Джейд заставила себя повернуться и с ужасом наблюдала, как появился на свет маленький мокрый жеребенок, с трудом пытавшийся подняться на подкашивающиеся ножки.
– Какой он красивый! – воскликнула Кит. – Красивый и здоровый! Не могу поверить, Красотка, мы сделали это… – Она обняла кобылу, когда та поднялась на ноги, чтобы осмотреть своего сына.
Джейд не могла отрицать, что гордилась дочерью, но вместе с тем ее вновь пронзила решимость уехать с ранчо… и из Испании. Кит нужен Нью-Йорк с его культурной и светской жизнью. Только тогда Джейд сможет рассчитывать, что ее дочь достигнет совершенства и в один прекрасный день выйдет замуж за утонченного и богатого человека. Может быть, ей станет легче убедить в этом и Колта, когда тот узнает, каким неподходящим для леди делом занималась Кит, а также примет во внимание разговоры о надвигающейся войне в Европе. У Джейд возникло ощущение, что муж тоже готов вернуться домой.
А сейчас им надо ехать на вокзал. Может, они еще успеют на поезд.
– Ты сделала большое дело, дорогая, – начала Джейд. – И я горжусь тобой. Если ты поспешишь, то мы…
– Нет, – тихо сказала Кит и тыльной стороной окровавленной ладони отбросила со взмокшего лба прядь медно-рыжих волос. Ее фиалковые глаза горели решимостью. – Я должна подождать около часа, чтобы удостовериться, что послед вышел. Потом нужно убедиться, что жеребенок начал сосать, это не всегда бывает легко для него. Я должна буду…
– Кит, – внезапно воскликнула в полном отчаянии Джейд, – прости, но, по-моему, все это отвратительно и не пристало знатной даме! Твой отец согласится со мной, что тебя надо вернуть в цивилизованный мир и научить тому, что значит быть леди. Ты молода, красива и должна думать о поездке в Мадрид, где ты окажешься в центре внимания, в окружении мужчин. А ты на соломе, в грязи, в крови…
Кит спокойно слушала причитания матери. Когда же Джейд несколько приутихла, она сказала виноватым тоном:
– Мне очень жаль. Обещаю: завтра к этому времени буду готова.
– Посмотрим! – рассердилась Джейд и выскочила из конюшни.
Кит смотрела ей вслед и печально качала головой.
«Ну почему, – размышляла она, – мама не понимает, что у меня есть собственные мечты? Неужели, если я женщина, я должна жить, должна думать и поступать раз и навсегда установленным образом? Я хочу быть самой собой».
Кит не собиралась быть непочтительной или непослушной, не хотела причинить кому-то боль. Желала лишь оставаться такой, какая есть.
Глава 2
Джейд
И вновь Джейд расхаживала взад и вперед по комнате и заламывала руки, опасаясь, что они опоздают на поезд. В конце концов они выехали и прибыли на вокзал как раз в тот момент, когда кондуктор в последний раз объявил: «Всем занять места».
Усевшись, Джейд продолжала кипеть:
– Тебе было бы безразлично, даже если бы мы вообще не попали на поезд! Ты заботишься только о лошади и… – Она покачала головой и вздохнула: – Впрочем, к чему мне все эти хлопоты?! Ты никогда не слушаешься. Ведь я говорила вернуть лошадь Фрезиру! Порой я задумываюсь: не подменили ли мне семнадцать лет назад младенца? В тебе нет ничего от меня! Ничто прекрасное тебя не интересует – ни искусство, ни театр, ни модные наряды, ни увеселения или… все, что волнует меня… – Джейд, обессилев, замолчала.
Кит смотрела в окно на пробегавший мимо пейзаж. Ей нравилась умиротворенность равнины, окруженной скалистыми холмами. Порой виноградники и апельсиновые и лимонные рощи пересекали тропинки. Поездка в Мадрид обещала быть восхитительной, и Кит ждала ее. Но теперь все погубила напряженность, возникшая между ней и матерью. Почему так происходит? Почему мама не может ее понять?
Отец не любил, когда его втягивали в споры, и никогда не принимал чью-либо сторону, старался улизнуть. Но все складывалось по-иному, если рядом оказывалась бабушка Китти. Как-то после нескольких бокалов вина та сказала Кит, что, хотя она и обожает ее мать, тем не менее считает, что Джейд в силу ее аристократического происхождения присущ снобизм.
Пока Кит любовалась красотами ландшафта за окном, ее мать продолжала читать нотации. Когда она в очередной раз заявила, что у них не останется другого выбора, кроме как вернуться в Нью-Йорк и дать возможность Кит окунуться в иную, более утонченную жизнь, та больше не смогла молчать.
– Мама, ты когда-нибудь поймешь, что это не я, а ты другая? – холодно спросила она.
Джейд посмотрела на Кит сузившимися от гнева изумрудными глазами:
– Что это, по-твоему, значит?
– Ты княжна из семьи Романовых, а русский царь твой троюродный брат. Это отчуждает тебя от людей.
Джейд скептически парировала замечание Кит:
– Ну что же, моя кровь – это и твоя кровь. Ты также принадлежишь к родословному древу Романовых, а царь – твой четвероюродный брат. И если я другая, то и ты другая. Пусть даже ты не унаследовала от меня ни одной из свойственных мне черт, – язвительно добавила Джейд. – И к тому же девушке в твоем возрасте независимо от того, королевских кровей она или нет, было бы естественнее думать о званых вечерах, танцах, ухаживаниях мужчин.
Кит усмехнулась: