Любовь и ее верный друг
Шрифт:
И вот, перелистывая фотографии, появилась Люба. С первых дней не по-детски большая, не по-детски аутентичная. Увидев небольшую аномалию по сравнению со стандартными детьми Города Бесконечных Надежд, они решили дать ей весомое имя, соответствующее ее габаритам.
– Это все точно окупится!
– считали они.
– Это все точно окупится!
Любовь. Она ведь маленькой не бывает. Всегда огромная, всегда запоминается. С ней должно быть тепло, но нельзя переигрывать, помня про тяжелые последствия после.
– Любовь присуща каждому, - восхищались они выбранным именем.
– К Любви стремятся все.
Это было заложено, но не стало принципом всех окружающих Любу. Это стало ее меткой. С детских лет она считала именно так, теряя чувство тактичности при общении со сверстниками. С каждым новым годом она считала себя разбирающейся во всем, способной на всё. И это создало пропасть между Любой и окружающими.
Родители делали всё для нее. Но их статус лишь отдалял ее от других. Легкость достижения всего делала ее наивной во всех случаях жизни, либо она дурачилась, что было маловероятно. И вот помятые следующие страницы фотоальбома, слегка рябят снимки от пролитого на них от нерасторопности кофе. Люба с большой куклой сидит отдельно от другой группы детей. Широкая улыбка и крепкие объятия только ее куклы. Люба во дворе пытается дать ценные указания мальчугану, как держать рогатку. На фотографии он готов влепить ей щелбан. А тут Люба учится. Она поднимает руку, как примерный ученик. А вот здесь Люба взрослеет - около двух метров роста, длинные, слегка сальные волосы, большие наивные глаза и такой же рот, не знающий тактичности - когда смеяться над шутками, а когда слова воспринимать всерьез. Кажется, на этой фотографии ее грудь будет чуть больше, чем она того хочет. У Любви должна же быть большая грудь, чтобы мы пили и ласкали ее постоянно, чтобы всегда обращали на Любовь внимание.
Следующий лист фотоальбома потерт, словно на него было высыпано куча песка с пляжа, словно то самое наше время стало этим песком, перекатываемым от одного угла наших фотографий к другому. Здесь Люба считает себя специалистом, сжимая крепко гарант своего высшего образования. Совсем рядышком похожая фотография "кажущегося" успеха, где Люба тщетно пытается найти свое место в совершенно новом рабочем коллективе.
А вот эти листы фотоальбома покрыты ветками пальмы и тропических папоротников. Путешествия из Города Бесконечных Надежд в Зеленый Город. Удовольствие, присущее лишь избранным и статусным гражданам. Лишь в Зеленом Городе можно увидеть огромное количество сохранившихся видов растений, а не радиосимбионтов, как сейчас. И как только их сохранили после Тотального Перераспределения Экономических Ценностей? И вот Любу фотографируют родители, и вновь Люба улыбается, и вновь у Любы всё есть.
И стоит заметить, что какие страницы фотоальбома я ни листаю, у Любы всё есть, но она всегда одна. Как будто вместо шоколада ей кладут в карманы порции одиночества, завернутые в фольгу, в красивые фантики. И если бы к старым фотоальбомам было уместно ставить хэштэги, то подписи фотографий пестрели бы заголовками: "А вот и Люба"; "Снова я, и снова я, и снова я"; "А мне совсем не скучно, смотрите, как я живу эту жизнь!"
Вот она - Любовь. Такая одинокая, такая наивная и восприимчивая. Да, она такая. Особенно, когда рядом нет счастья! А счастье для Любви всё. С счастьем Любовь ощущает себя целостной. Счастье и опора, и поддержка Любви, и способ получать удовольствие. Счастье, как верный друг, который всегда поможет, всегда выслушает.
Мне хочется забыться и вернуться в старые времена. В эпоху до Тотального Перераспределения Экономических Ценностей. В ту пору господствовали разные религии и учения. И здесь, мне кажется, подходит следующий случай. Тишину озаряет завывание множества голосов, подхватывающих один лидирующий голос. Баптистская церковь. И все за Любовь. Люди-маятники, они чуют внутри себя энергию, духовность. Они хотят зарядить Любовь, они молятся на Любовь:
– Любоооооовь - это солнце! Она не сядет, не уйдет во тьмууууу!
– причитает лидирующий голос.
– Не уйдееееет во тьмууууу!
– подхватывает многоголосая паства.
– Не замерзай, Любовь! Все наши голоса внемлют тебе. Так грейся от наших всепроницающих молитв, - топот ног и ладош образует четкий ритм.
– Грейся, грейся, греееееейся!
– кажется, эти голоса разожгут пожар.
– Аллилуууууууйяяяяяяяяя!
– запевает в экстазе проповедник.
– Аллилуууууууйяяяяяяяяя!
– рев паствы кормит стены, реверберация разлетается по всему помещению.
– Да будет так! У Любви будет друг! Вы слышали! У Любви буууууудет друуууууг!
– Будет друг!
– дружно выдыхает паства.
– Аллилуууууууйяяяяяяяяяя!!!
– действие отдаляется и возвращает меня в реальность.
У Любви будет друг!
3
Когда Люба, зажимая в руках гарант своего высшего образования, вышла из стен университета, она чувствовала, что будет нужна, она чувствовала, что не затеряется в толпе новых специалистов в Городе Бесконечных Надежд, страдающем перенаселением. Ее глаза горели огнем, ее грудь вздымалась от ощущения возможностей, которым не было горизонта. Ее руки еще крепче сжимали гарант высшего образования, без которого сейчас никуда. Ее аутентичность, отчужденность и наивность затаились, ожидая своего шанса выскочить и проявить себя. Город Бесконечных Надежд жаждал ее, чтобы впустить в себя, показать все возможности и перевернуть с ног на голову. Этот город не давал осечек и за работу приходилось биться. Стопроцентные ожидания стирались о берега колкой реальности, с одного удара способной выбить из тебя всю спесь. Ведь вызубрить могут все, а разбираться и приспосабливаться к нестандартным ситуациям могут единицы.
Люба надеялась, что станет отличным специалистом по тактическому сегментированию рынков. Люба верила, что станет заметной. Но откуда у нее предпосылки к этому? Университетские годы прошли быстро, ее поддерживали другие ребята, но их поддержка основывалась на статусе ее родителей и благах, которые она могла им преподнести. Люба старалась быть везде, но ее замечали из-за ее назойливости и занудства. Люба хотела любить, но ее данные и отсутствие интригующих привлекательных фишечек лишь отторгали от нее ее сверстников. Люба хотела любить, но не такими способами, которыми любили сейчас. Ведь после Тотального Перераспределения Экономических Ценностей отношения стали более свободными, и никто не стеснялся скрывать их. Молодое поколение научилось жить по своим потребностям - хочется, сделай это. Любе не нравился такой подход. Она жила в консервативной семье, поэтому она отдалялась от зашкаливающих потребностей мужских особей.
Вера, надежда, любовь, как истертый мраморный памятник. Люба стоит возле него, эти надписи для нее вроде как незыблемы, несмотря на всё происходящее, несмотря на отсутствие друзей, несмотря на неудовлетворенность всем тем, что она получает в обществе. Вера, надежда, любовь крепко схватились за Любу, они думают, что она справится...
Больше Любы верили в нее только родители. Они смело награждали ее благами, зная, что всё окупится. Иногда это становилось препятствием для ее места в обществе. Так у Любы появилась своя квартира в RP-гетто, купленная родителями. Невиданная роскошь для только начинающего работать человека. Всё вокруг мило обставлено, доступ в Сеть, много зеркал, чтобы видеть себя любимую, и одиночество, как пыль, проникающее в любую клеточку всех вещей. Одиночество, как консервный нож, открывало Любу, словно банку с бобами, и опустошало ее. Но Люба не была такой простой. Она старалась заполнять свое одиночество любыми способами. Люба облазила RP-гетто вдоль и поперек, делая разнообразные фотохроники мест, куда удавалось попасть. Она запечатлевала каждый куст, каждый угол увиденного, каждую убранную аллею, дорожку. Люба следила за всем, что касалось Сети и ее участников: всем поставить любовь, всех прокомментировать, дать ценное указание, поделиться своим опытом. Таким образом, она старалась придать себе значимости, она старалась чтобы ее почувствовали в этом мире. Но мир чувствовал ее с другой стороны, мир чувствовал ее враждебно. Все видели в Любе занудство, смех и неумение определиться в этом мире. Для Любы всё стало, как один шаблон, для которого написан свод правил и руководств. Она по нему действовала, но такое ощущение, что этот свод правил написала она сама. Поэтому другие эти действия не воспринимали.
Любовь. Одна. В пустой квартире. Любовь со своими иллюзиями и предрассудками, в поисках своего места в этом мире, в поисках опоры. Дни сменяли ночи, ночи сменяли дни, людские потоки устремлялись по своим целям, и Любовь среди них, как пятнышко на воротничке от соуса к ребрышкам. Яркое и потертое. Заметное лишь после твоей неаккуратности. Пятнышко, которое теперь не отстираешь...
Тотальное Перераспределение Экономических Ценностей сменило оптимизм на рациональный оптимизм. Эта веха в истории человечества заменила всех пессимистов на непроглядных пессимистов. Эта неизбежная черта всего нашего мира приучила всех к простому правилу: "Там, где успех, жди неудачу! В каждой неудаче свои плюсы. Черное и белое - одно целое". И порой их теперь не отличишь. С успехом стали считаться, словно он стал твоим жизненным пространством, которого так не хватало в Городе Бесконечных Надежд. Считаться с успехом учила эта новая жизнь, постоянная череда неудач и нехватка чего-то большего. Поэтому люди скептично относились к своим успехам, а если успех случался несколько раз - они боялись рисковать дальше. Зато новая жизнь научила ценить самое простое счастье, самые простые вещи. От этого некоторым мудрым людям выживалось легче. Это не касалось участвующих в Гонке Успевших Зайцев, потому что у них не было выбора, каждая новая гонка сулила им смерть.