Любовь и хоббиты
Шрифт:
– Вот и договорились, – успокоился гном, поймав, наконец, мою танцующую ладонь. Крепкое рукопожатие отрезвляло, признаюсь, для храбрости помимо полулитра колы пришлось уговорить три кружечки эля… Вот. Но что мне оставалось делать? На карту поставлено будущее! Любой хоббит на моем месте, в ясном уме и твердой памяти, поступил бы точно так. Я не вечный абонемент в столовку выпрашиваю, я выпрашиваю КАРЬЕРУ АГЕНТА.
– Успокойся, хоббит! – он тщетно пытался отцепиться от липкого хоббитского рукопожатия. – Хватит!
– Пощечину! – самокритично потребовал я и вздрогнул: кажись, перемкнуло, шарики к роликам
– А? Что? – шеф и ушам своим не поверил.
– Отвесьте Бобберу пощечину, господин главнокомандующий, она приведет его в чувство! – протараторил я, глядя, как от удивления у гнома удлиняется борода. – Сам себе не могу, рука жалостливая.
– Уверен?
– Врежьте Бобберу, уважаемый гном!
Лучше бы пощечину, а он взял и вдарил – да так, что пол и потолок дважды поменялись местами. Сверху открывался отличный, но недолгий вид на гномий красный колпак, любопытных рыбок, торчащих из воды, и слова «Особой важности» на папке. Вот как бывает, а увидишь главного в первый раз, улыбнешься – бородка мягкая-мягкая, рубашечка белая-белая, жилетик чистый, приталенный, штанишки-гармошки отутюженные, сапожки кирзовые, по моде подвернутые; вот кому под елками с зайками плясать и Белоснежке бусы застегивать, думаешь. Ан, не-е-ет, дядька, оказывается, еще тот драчун, любого космодромного звездогрузчика на шасси навернет.
Я смиренно пережил приземление, вскочил и, как смог, выдавил из себя благодарность: «…ссссиба!». От удара мой зад, начиная с пяток и заканчивая затылком, временно потерял чувствительность. Гном как ни в чем не бывало вернулся на стульчик и предостерег:
– На будущее имей в виду, Боббер, трезвый агент – живой агент.
Надо бы кивнуть, но и спереди все онемело, а гном решил, что Боббер упрямится:
– Смотри, в первый и последний раз!
– …рошшшо! – я, как мог, добивался внятного произношения. Боли не чувствовал: мохноногие, к боли терпимее, чем люди. Для наших визит к зубному врачу – способ пощекотать десны и повеселиться, а по-настоящему боимся мы только электрического стула. И, пожалуй, гильотины… Но, признаюсь, удар был о-го-го какой сильный, даже для выносливого хоббита. Да и куриный бульон с ним, зато теперь у меня первое агентское задание, которое я обязательно выполню.
Гном потянул ящик стола и достал маленькую книжонку; наслюнявил подушечки большого и указательного пальцев и принялся перелистывать замусоленные страницы.
– Курс молодого бойца, – шеф приподнял книгу, чтобы я увидел обложку. – Справочник простых испытаний для новичков вроде тебя.
Хотелось поспорить – мол, не стоит терять время на ерунду, мне лучше сразу дать настоящее задание, но вместо слов выходили стоны, на лице застыла каменная улыбка (биоробот после выхода в открытый космос без шлема).
– Вот, для начала! – он ткнул пальцем в надорванную страницу. – Скандинавский гномопырь, помесь цверга и упыря, на вид простой гном, но раз в пятьдесят лет жаждет крови. В остальное время безвреден, если закрыть глаза на тяжелый характер и природную скупость.
Я угукнул.
– Цверги, то бишь черные альвы, водятся в подземных пещерах, боятся дневного света, страшные грязнули, зато сильны в ремеслах. Проморгаешь упыря – покусает всю свою общину, через пару-тройку дней и ближним соседям будет полная крышка. Усвоил?
Задание перестало казаться простым: а что если я не найду монстра, или нос у него окажется слишком узкий?
– А можно мне… э-э-э, для верности, чем– нибудь усыпить гномов… простите, цвергов, всех и сразу? – переминаясь с ноги на ногу, предложил я, но слишком поздно догадался, что зря… Он гном, и они гномы, пусть грязнули, жадины, буки, а один фиг – родственники. Шеф растерялся, книжицу уронил. Я подскочил, поднял и забросил вещицу на стол.
– Не можно! – отрезал красноколпачник и рванул на себя второй ящик, взял оттуда одну мелкую штуку и бросил мне. Реакция у Боббера хорошая, я сразу увидел, куда штука закатилась – прямиком Грызольде Вервольфовне под платье. Зеленая ввалилась в кабинет вместе с подносом – я окосел и задышал чаще – гора шпикачек на подносе!
– Хам! – рявкнула тетка и дала мне хорошего пинка пяткой в бок, сохранив равновесие и закуску, но брошенную гномом штучку я все-таки изловчился подобрать.
Шеф отправил Грызольду восвояси, легко, словно фокусник опрокинул в себя поднос и в два глотка уничтожил принесенную вкуснятину, чем привел меня в восхищение: ни один голодный хоббит не способен на такое, хотя мы, как известно, те еще проглоты!
После «перекуса» господин Большая Кувалда подобрел и пустился объяснять мне принцип работы определителя кровососущих – коротко просто «ОК». Слушал я вполуха, запоминал плохо, хотя запоминать-то нечего, все просто: детектор и передатчик в одном корпусе, похож на трубочку или шариковую ручку, есть три цветных индикатора: красный, желтый, зеленый. С близкого расстояния вычисляет гномопыря. Трубочку надо вставить подозреваемому рабочим концом в правую ноздрю (не левую!). Тревожный красный индикатор сообщает, что обнаружил гномопыря, зеленый успокаивает – тест отрицательный, а если вы по ошибке вставили прибор не туда, заморгает желтый кружочек. Вот и вся наука, но я в это время о другом думал…
– А осиновый кол полагается агенту? – поинтересовался я будто спросонья.
– Вот еще! Ни кол, ни арбалет с серебряными стрелами, ни освященное лазерное ружье в пробном задании не выдаются. Пойми, малыш, оружие – оно для продвинутых, а ты у нас для начала в тестовом режиме поработаешь, – гном соединился с помощницей по интеркому. – Грызочка, ставим хоббита Боббера в заявку на облегченную миссию в Древнюю Скандинавию. Цель – поиск упыря из черных альвов, срок – до обнаружения, но предельно на сутки.
– Хоббита?!! – выстрелом бахнуло на том конце. «Хоббита???» – повторил хор посетителей, вперед которых я влез к шефу. Грызольда, тяжело дыша, добавила: – Я иду к вам… с лекарствами!
– Задание заключается лишь в том, чтобы найти гномопыря, – еще раз пояснил красноколпачник. – Найдешь – справился, упустишь – провалил.
Грызольда нарисовалась в овальном проеме, взволнованно прижимая к груди белую аптечку с красным крестом; взглянула на шефа так, будто он совершил самую большую ошибку в жизни (например, предложил ей руку и сердце), а на меня и вовсе не обернулась.