Любовь и колдовство (Сокровище любви)
Шрифт:
— Вы приходились родственником де Вилларе, чья плантация находилась в Черных горах?
— Да. Хозяин плантации — мой дядя.
— Ваш дядя погиб.
— Кирк сообщил мне об этом еще два года назад.
— Так зачем вы явились на эту землю? — не сводя с Андре своих проницательных глаз, спросил Жак.
Чувствуя, что терять ему нечего, Андре решил сказать правду.
— Мне кажется, что дядя зарыл деньги и другие ценности где-нибудь в своем имении. Поскольку его сыновья погибли,
— Я буду удивлен вашему везению, если наш доблестный император приберег его для вас, — ответил Жак.
— А нельзя ли как-нибудь разузнать, нашли имущество моего дяди или нет? — спросил Андре. — Если клад еще не обнаружен, я намерен отправиться на дядину плантацию и найти его.
Жак Дежан развел руками.
— Вы намерены… — насмешливо повторил он. — Это ведь не так просто. Поверьте мне, и навести справки, и разыскать клад страшно трудно!
— Ладно тебе, Жак, — вмешался Кирк. — Ты не хуже меня знаешь, что если кто-то во всем Гаити способен помочь Андре, так это ты. Должен же быть какой-то способ узнать, кого Дессалин ограбил, а кого — нет. Я слышал, в горах у него собраны огромные запасы наворованного добра.
— Это правда, — кивнул Жак. — Но наш император не умеет писать, он не ведет счетов, и я сомневаюсь, что он кому-нибудь доверит пересчитать свои трофеи.
Андре пожал плечами. Он подумал, что поиски могут зайти в тупик, если они не найдут другого пути.
— Но кто-то ведь должен это знать!
— Пожалуй, есть одна особа, которой может быть известно, попало ли к Дессалину добро де Вилларе, — задумчиво сказал Жак.
— Кто же это? — с любопытством спросил Кирк.
— Оркис! — кратко ответил Жак.
— Оркис! — воскликнул капитан. — А она разве в Порт-о-Пренсе?
Жак кивнул.
— Она обосновалась в резиденции Леклерка и выдает себя за сестру Наполеона Бонапарта, на которой был женат генерал Леклерк. После смерти мужа мадам Леклерк вернулась в Европу и получила титул «ее императорское высочество Полины Боргезе».
— Оркис выдает себя за сестру Наполеона! — в удивлении воскликнул Кирк. — Какая чушь!
— А кто такая Оркис? — полюбопытствовал Андре. Кирк рассмеялся.
— Если тебе придется задержаться на Гаити, ты немало о ней услышишь, — пообещал он.
— Но все-таки, кто это?
— Это одна из любовниц Дессалина, — пояснил Кирк. — У него их около двадцати, но эта женщина более других искусна в своей профессии. И хотя все девушки время от времени получают щедрые подарки из имперской казны, похоже, что на все добро наложила свою цепкую ручку Оркис!
Жак расхохотался.
— Вы отлично описали ее, мой друг! Лучше о ней не скажешь. В последний год Оркис перешагнула все разумные пределы в своей погоне за роскошью и властью! Теперь она добивается, чтобы ее короновали в императрицы, но у нее на пути есть маленькое препятствие: Дессалин уже женат.
Жак со смехом продолжал:
— Однако эта дама едва ли страдает от своего двусмысленного положения. Она тешит себя игрой в принцессу Полину, изображая августейшую особу с неописуемым талантом.
— Ты сказал, она переехала в резиденцию Леклерка? — уточнил Кирк.
— Да. Там она принимает своих воздыхателей утром, за завтраком и по вечерам. Там мсье де Вилларе и должен с ней познакомиться.
— Но я считал, что это невозможно, — с сомнением заметил капитан.
— Более того, это совершенно исключено, если мсье останется таким, как сейчас. Но если он собирается спуститься на берег Порт-о-Пренса и двинуться в глубь страны, ему необходимо изменить внешность.
Кирк и Андре воззрились на Жака с нескрываемым изумлением, а тот невозмутимо продолжал:
— Здесь, в Порте, до сих пор осталось несколько белых мужчин. Это американские оружейники и другие ремесленники, обслуживающие армию. Обойтись без них Дессалин не может, тем не менее их едва терпят. А выйти за пределы города, если у тебя белая кожа, — просто самоубийство. Смерть настигнет несчастного, совершившего столь безрассудный поступок, на первой же миле пути.
— Так что же ты предлагаешь? — недоумевающе уставился на него Кирк.
Оглядев Андре с ног до головы, Жак объявил:
— Мы сделаем из него мулата.
— Мулата? — недоверчиво переспросил Андре.
— К счастью, волосы у вас черные, правда, их придется завить, — начал развивать свой план Жак. — Голубые или серые глаза усложнили бы дело, но ваши глаза, мсье, достаточно темны. Они не будут слишком резко выделяться, если вы станете таким же смуглым, как я.
— По правде говоря, мне никогда не приходило в голову загримироваться, — сказал Андре, в голосе которого прозвучала скрытая досада.
— Но поймите, мсье, иначе вы погибнете! — воскликнул Жак. — А если к вашей кончине приложит руку Дессалин или кто-то из его подручных, уверяю вас, последние минуты на этой земле окажутся не из приятных, — мрачно пошутил Жак.
— Да, я это понимаю, — поспешно кивнул Андре.
Он припомнил, каким чудовищным мучениям садисты подвергали не только белых, но и мулатов.
В памяти Андре всплыл рассказ про одного француза, которого Дессалин вызвал к себе и во время вполне миролюбивого разговора лично заколол ударом в сердце, — как оказалось, с самого начала он держал в руке острый стилет.